А отец… Он нес какую-то чушь. Взрослую, скучную и до омерзения нравоучительную.

И Роман оборвал разговор.

Конечно, теперь отец переживает… Ну и пусть. Пусть поймет, что Ромка не маленький мальчик и в его опеке не нуждается!

…Но нет, отец перезвонил. Роман смотрел на вспыхнувший дисплей, раздумывая, стоит ли принять звонок, продолжать этот разговор… – как вдруг услышал шум мотора, донесшийся с улицы.

Кто там? Что там? Не по его ли душу?! Он ведь в розыске… Или угнанная тачка его выдала?!

Он бесшумно приблизился к калитке, вышел на улицу, держась тени кустов… Но нет, все путем: это та машина, в которую он едва не врезался в темноте, отъезжала. Кто-то тут заночевал – у друзей или у подружки, или у… ну, мало ли, – а теперь возвращается в город. Утро уже скоро, понятно.

Роман вернулся в сад и чуть не подскочил: кто-то тронул его за плечо.

– Настя? – опешил он. – Что ты тут делаешь?!

– Тише, прошу тебя… Одну минуту, только одну минуту послушай меня. Я не знаю, правильно ли поступаю, но мне показалось, что я должна тебе сказать…

– О чем? – тихо спросил Роман, удивленный до крайности.

– Мила тебе неправду сказала…

Боже, и эта туда же! С него отца хватит!

– Она мне позвонила за три дня до своего побега, понимаешь? И попросила за ней приехать…

– И что с того? Мила тогда еще не знала, что я соглашусь ей помочь и как!

Кажется, Настя хотела что-то сказать (возразить?), но промолчала. Ее глазищи в тени кустов зияли темными провалами. Если б он верил в привидения, то точно б решил, что сейчас имеет дело с одним из них.

– Наверное, ты прав… – пробормотала она наконец. – Извини.

– Иди к себе, Насть. Скоро утро, тебе стоит поспать… Да, и спасибо, что позволила мне остаться на ночь.

Настя кивнула и скользнула к дому.

Роман проследил за ней взглядом. Выходит, кузина подслушивала… И подсматривала? Почему, ну почему всем есть дело до их отношений с Милой – личных, приватных отношений! Там отец вмешивается, тут двоюродная сестра – спасу нет от благожелателей…

Он вернулся на террасу, к Миле. На ней оказались наушники, из которых доносилась ритмичная музыка, в руках плеер. Роман прислушался: кажется, композиция Боба Синклера…

Мила тут же вставила один наушник в его ухо, руки положила ему на плечи и принялась покачивать бедрами в такт музыке, прикрыв глаза.

Роман обхватил ее за талию, и Мила прижалась к нему, танцуя. Он невольно оглянулся на дверь: мысль о том, что Настя может снова подсматривать, была ему неприятна.

– Погоди, Мил, я дверь прикрою. Мне показалось, что Настя…

– Мне тоже, – кивнула Мила с понимающей улыбкой. – Не обращай внимания, Ром, она просто завидует мне.

Она снова закинула ему руки на плечи и продолжила танцевать, вынуждая и Романа двигаться под музыку.

– Почему? – искренне удивился он, переступая с ноги на ногу в такт ритму.

О зависти Роман много слышал. И даже в психологических статьях читал. Но никогда ее сам не испытывал. Отчего это чувство казалось ему выдуманным.

– Ну как же, ты красивый парень… Ей бы хотелось оказаться на моем месте.

– Зачем ей на твоем? – еще больше удивился Роман. – Она симпатичная девушка, у нее рано или поздно будет свой парень. А меня она совсем не знает, первый раз сегодня увидела, да и то мельком…

– Ну, представь, что у кого-то есть часы твоей мечты и тебе хочется такие же.

– Если уж очень хочется, то я заработаю денег и куплю. Хотя мне, по правде говоря, без разницы. Главное, чтобы точно время показывали… И потом, человек ведь не часы.

– Ты удивительный, – засмеялась Мила, притягивая Романа к себе. – Удивительный и… И очень хороший.

Она подставила ему губы для поцелуя. И Роман, как ни пытался напомнить себе, что в данный момент есть очень важные дела, совершенно не терпящие отлагательства, не смог устоять. Все вокруг затанцевало, запело, засверкало, закружилось.

Он с трудом сладил с собой.

– Еще секунда, и я уже никуда не смогу поехать… – не столько проговорил, сколько промычал Роман: Мила целовала его, мешая говорить.

– А куда ты собирался поехать? – прошептала она.

– Надо найти тот ангар, где тебя держали… Посмотреть, что там…

Она ловила своими губами каждое движение его губ, и получалось, что он не слова произносит, а целует ее.

– Мил, подожди… Надо же понять, что случилось… И деньги найти. Ты сама сказала, что иначе тебе хана.

– Потом, – шепнула она, – потом! Не хочу никаких денег, не хочу ничего знать! Я тебя хочу…

Она потянула его за руку куда-то в глубину дома, в какую-то комнату – и неожиданно толкнула. Несильно, но достаточно для того, чтобы он потерял равновесие и упал…

…На кровать. Мила вскочила следом, оседлала, как наездница, сжав коленями его бедра, и принялась…

О-о-о.

Алексей не успел рассказать сыну о том, как они с Игорем определили местонахождение Никиты. Его телефона, точнее. И сейчас, полный горького недоумения из-за нелепой ссоры, он взвешивал: продолжить ли поиски охранника? Вычислять ли полицейского? Или на фиг? «Это не мое дело!» – упрямо повторял он себе. Утром он сообщит Сереге, а тот направит кого надо на место.

С тех пор как Алексей Кисанов ушел из полиции (точнее, с Петровки, 38), многое изменилось в иерархии и юрисдикции разных отделов и подразделений в вертикали МВД. Но он в это не вникал – надобности не было. Серега сам перенаправлял информацию, поступавшую от Киса, в соответствующие инстанции. Если, конечно, не пускал ее в свою личную работу.

Алексею это существенно облегчало жизнь. Как частный детектив, он был обязан сообщать обо всех попадающих под Уголовный кодекс правонарушениях, с которыми сталкивался, – но разбираться, куда именно, да беседовать с незнакомыми офицерами (нередко настроенными враждебно по отношению к частнику) – это пустая трата времени и нервов. Так что дружбан, можно сказать, защищал его от лишних хлопот.

Вот и сейчас Кис решил, что проинформирует Громова с утречка (уже наступающего, к слову) о ситуации. И о возможном убийстве. Судя по рассказу Милы, Никита не был вооружен, а вот Коля имел при себе пистолет. И ссориться этим двум было из-за чего. Так пусть полиция поинтересуется, чем там дело кончилось.

Да, но вдруг Никита ранен? Лежит в ангаре, истекая кровью?

Алексей очень не любил, когда людей убивают. И предпочитал препятствовать, предотвращать и спасать. В меру своих сил.

Все же лучше туда заглянуть. И еще лучше будет убедиться, что там нет ни раненых, ни мертвых. Но если вдруг Никита там… живой… то его можно расспросить… И узнать его версию произошедшего. Потому что версия Милы в пересказе Романа хоть и казалась вполне стройной, но всегда лучше сверить ее с версией другого участника событий. Мало ли.