chitay-knigi.com » Ужасы и мистика » Анна в кроваво-алом - Блейк Мастерс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 64
Перейти на страницу:

Как раз вовремя. Она больше не в силах удерживать это внутри, глаза и рот у нее распахиваются в оглушительном вопле. Она полосует воздух скрюченными пальцами, и я чувствую, как отшатывается Уилл, но Кармель соображает быстро и кладет куриную лапу на то место, над которым парит Анна. Призрак затихает, перестает двигаться, лишь медленно вращается вокруг своей оси, с ненавистью глядя на каждого из нас по очереди.

– Круг замкнут, – произносит Томас. – Она заперта.

Он опускается на колени, и мы вместе с ним. Странно вот так ощущать все наши ноги как одну. Томас ставит на пол гадальную чашу и открывает бутылку с минералкой.

– Сработает не хуже любой другой, – заверяет он нас. – Она чистая, прозрачная и хорошо проводит. Требовать святую воду или воду из грунтового источника… это просто снобизм.

Вода падает в чашу с хрустальным, мелодичным звуком, и мы дожидаемся, пока поверхность успокоится.

– Кас, – говорит Томас, и я смотрю на него. С испугом осознаю, что вслух он ничего не произносил. – Круг связывает нас. Мы все в сознании друг у друга. Скажи мне, что тебе нужно узнать. Скажи мне, что тебе нужно увидеть.

Все это слишком уж стремно. Чары сильные – я чувствую себя одновременно заземленным и парящим выше воздушного змея. Но меня поддерживают. Я в безопасности.

«Покажи мне, что случилось с Анной, – старательно думаю я. – Покажи мне, как ее убили и что дает ей эту силу».

Томас снова закрывает глаза, и Анна начинает дрожать словно в лихорадке. Томас роняет голову. На секунду мне кажется, что он в обмороке и мы в беде, но затем я соображаю, что он просто уставился в гадальную чашу.

– Ох, – слышу я шепот Кармель.

Воздух вокруг нас меняется. Сам дом становится другим. Странный серый свет медленно теплеет, чехлы на мебели растворяются. Моргаю. Я смотрю на Аннин дом – такой, каким он, видимо, был при ее жизни.

На полу в гостиной тканый коврик, комнату освещает «летучая мышь», отчего воздух кажется желтым. За спиной у нас слышно, как открывается и захлопывается дверь, но я по-прежнему слишком занят – разглядываю перемены, развешанные по стенам фотографии и ржаво-красную вышивку на диване. Если приглядеться, видно, что все не так уж хорошо – люстра в паутине, нескольких подвесок недостает, обивка на кресле-качалке надорвана.

По комнате движется фигура – девушка в темно-коричневой юбке и простой серой блузе. В руках у нее учебники. Волосы забраны в длинный каштановый хвост, перевязанный синей лентой. Она оборачивается на донесшийся с лестницы звук, и я вижу ее лицо. Это Анна.

Видеть ее живой – неописуемое ощущение. Некогда я думал, что внутри нынешней Анны от живой девушки почти ничего не осталось, но я ошибался. Она поднимает глаза на стоящего на лестнице человека – мне знаком этот взгляд. Тяжелый и знающий. Раздраженный. Я не глядя знаю, что это тот, о ком она мне рассказывала, – мужчина, собиравшийся жениться на ее матери.

– И что мы сегодня учили в школе, дорогая Анна? – Акцент у него такой сильный, что я едва разбираю слова.

Он спускается по лестнице, и его шаги меня бесят – ленивые, уверенные, исполненные самодовольства. Он чуть хромает при ходьбе, но на самом деле не пользуется деревянной тростью, которую держит в руках. Когда он начинает обходить девушку, это напоминает круги, описываемые акулой. Анна стискивает зубы.

Он протягивает руку ей через плечо и проводит пальцем по обложке верхней книги:

– Еще больше ненужных тебе вещей.

– Мама хочет, чтобы я хорошо училась, – отвечает Анна. Голос тот же, только финский акцент сильнее.

Она поворачивается кругом. Я не вижу, но знаю, что она сердито смотрит на него.

– Будь послушной девочкой, – улыбается он.

У него угловатое лицо и хорошие зубы. На щеках щетина, на лбу большие залысины. Остатки рыжеватых волос зализаны назад.

– Умница, – шепчет он, поднимая палец к ее лицу. Она отшатывается и взлетает по лестнице, но это не выглядит бегством. Это отношение.

«Это моя девушка», – думаю я и тут вспоминаю, что я в круге. Интересно, сколько моих мыслей и чувств течет сквозь сознание Томаса? Я слышу, как капает Аннино платье внутри круга, и чувствую, как по мере развития сцены ее начинает бить дрожь.

Я неотрывно гляжу на мужчину – будущего Анниного отчима. Он улыбается сам себе, а когда дверь ее комнаты на втором этаже захлопывается, сует руку за пазуху и вытаскивает комок белой ткани. Я не понимаю, что это, пока он не подносит его к носу. Это платье, сшитое ею для бала. Платье, в котором она умерла.

«Гнусный извращенец», – думает Томас у нас в головах.

Стискиваю кулаки. Меня подмывает броситься на урода, хотя я знаю, что наблюдаю события шестидесятилетней давности. Смотрю как ленту в проекторе. Я ничего не могу там изменить.

Время смещается вперед, свет меняется. Лампа вроде горит ярче, фигуры мелькают темными размытыми сгустками. Слышны разные звуки, приглушенные разговоры и споры. Мои чувства не успевают за ними.

У подножия лестницы стоит женщина. На ней суровое черное платье, на вид ужасно шершавое. Волосы забраны в тугой пучок. Она смотрит на второй этаж, поэтому лица ее мне не видно. Но я вижу, что в одной руке она держит Аннино белое платье и трясет им вверх-вниз, а в другой стискивает четки.

Скорее чувствую, чем слышу, как принюхивается Томас. У него дергается щека – он что-то уловил.

«Сила, – думает он. – Черная сила».

Я не понимаю, что он имеет в виду. Гадать некогда.

– Анна! – кричит женщина, и Анна появляется, выходя из коридора на верхней площадке.

– Да, мама?

Ее мать сжимает платье в кулаке:

– Это что такое?

У Анны потрясенный вид. Она хватается за перила:

– Где ты это взяла? Как ты его нашла?

– Оно было у нее в комнате. – Опять он, выходит из кухни. – Я слышал, как она говорила, что работает над ним. Я забрал его ради ее же блага.

– Это правда? – вопрошает ее мать. – И что это значит?

– Это для бала, мама, – сердито говорит Анна. – Для школьного бала.

– Это? – Ее мать поднимает платье и расправляет его обеими руками. – Это для бала? – Она трясет платьем в воздухе. – Шлюха! Ты не пойдешь на танцы! Испорченная девчонка! Ты не выйдешь из этого дома!

С верхней площадки доносится мягкий и ласковый голос. Смуглая женщина с заплетенными в косу длинными черными волосами берет Анну за плечи. Должно быть, это Мария, Аннина подруга, портниха, оставившая в Испании собственную дочь.

– Не гневайтесь, миссис Корлов, – быстро говорит Мария. – Я ей помогаю. Это была моя идея. Что-то красивое.

– Ты! – выплевывает миссис Корлов. – Ты только хуже сделала. Нашептываешь свою испанскую грязь моей дочери в уши. С тех пор как ты приехала, она стала своевольничать. Гордая стала. Я больше не потерплю, чтоб ты ей нашептывала. Вон из этого дома!

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 64
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности