в десятке метров от входа, мы же с Сашей задержались.

– Игорь, мне тут одно дело надо сделать, пойдёмте вместе? – Саша глянул с вызовом. Он с вызовом взрослому делает это в подъезде.

– А далеко? – поинтересовался я.

– Да нет, два квартала. Заодно и пообщаемся, вы весь вечер промолчали же.

По разбитой асфальтовой дорожке мы дошли до ухоженного парка, за которым возвышались каменные громады нового микрорайона. За нами, пошатываясь и спотыкаясь, плёлся пьяный.

– Я боюсь, как бы вы не решили, что у нас всегда так, – опасливо глянул на меня Саша. – Обычно у нас подружнее, да и ребят побольше. Я, конечно, больших планов не строю, но… Как вам в целом? – блеснул он на меня глазами.

– Мне понравилось. Темы вы поднимаете интересные, да и видно, что ребята увлечённые, деловые…

– Да, да, рад, что вы оценили, знаете, почему-то очень хотелось, чтобы ну…человек взрослый, серьёзный… Это и для меня школа в каком-то смысле. В споре рождается истина, а я до конца не отточил ещё всю эту казуистику, – как-то робко засмущался он.

Влезает пьяный. Спорили о силе концепций. Так что же, говорю, ты вместо того, чтобы своё утверждать, вокруг марксизма бегаешь, да никак не можешь опровергнуть?

– а дальше?

–Дальше у нас спор зашёл, могут ли концепции существовать совместно, или победившая обязана непременно уморить проигравшую?

– И к чему пришли?

– Нажрались… – нетвердо махнул он рукой. – Как видишь…

– Так ты оттуда?..– расхохотался Саша. – все, тихо все!

– Бывало, знаете, побеседую с ними, да и для себя что-то вынесу. Конечно, не всегда убедить можно в чём-то, да и самому случается путаться, но так редко встречаются сегодня думающие люди, что… А вот, кстати, и наше место. Я понимаю,конечно, что какой там Иван толстовец? Всё это детство ещё.

Мы стояли перед высоким кирпичным домом, опоясанным металлическим забором и с будкой охранника возле въездного шлагбаума. За забором располагались небольшой парк с чистенькими дорожками, вдоль которых возвышались массивные фонари на изразцовых медных ножках и аккуратная детская площадка с каруселью и теннисным столиком.

– Игорь, Олег, давайте за мной, – заговорщически шепнул Саша, крадясь вдоль ограды. Я, недоумевая, нерешительно последовал за молодым человеком. Олег, почувствовавший приключение, бросил в кусты свою пустую уже бутылку, и опередил меня.

– Вот, смотрите, здесь незаметно пройти можно, – указал Саша в сторону старого дуба, росшего у забора. Отогнув, видимо, давно ему известную медную штакетину, он ловко нырнул в образовавшуюся щель и через секунду энергично махал нам с другой стороны. Чудом не ободравшись о густые кусты, я последовал за ним, а вскоре препятствие преодолел и Олег, на лице которого плавала шальная улыбка. Мы быстро миновали двор и оказались возле подъезда. Саша быстро нащёлкал на домофоне код, дверь приветливо пиликнула, и мы оказались в роскошном мраморном вестибюле, одна из стен которого была увешана почтовыми ящиками, а возле другой располагалась велосипедная стойка. Саша добыл из-за пазухи пачку листовок и начал поспешно раскидывать их по ящикам, а, покончив с этим занятием, принялся скотчем приклеивать большой глянцевый плакат на колонну возле лифта.

– Игорь, Олег, помогите! – махнул он нам. – Подержите пока я тут сверху присобачу, а то сворачивается… Вот так, теперь хрен сдерут, – наконец, выговорил он, отступив на шаг назад и удовлетворённо оглядывая дело рук своих. На плакате был изображён лысый мужчина средних лет в прокурорской форме, с тяжелыми бульдожьими щеками и с суровой складкой на покатом лбу.

«Осторожно, вор!» – гласил заголовок на плакате.

«Уважаемые жители дома! – значилось под фотографией. – Ваш сосед – заместитель прокурора города Терпилова Афанасьев Иван Николаевич – опасный жулик! В прошлом году он вместе с возглавляемой им шайкой, в которую помимо него входит глава отдела ЖКХ города Николаев и мировой судья Зорново, вывел и обналичил более 15 миллионов рублей, предназначавшихся на покупку жилья для детей-сирот. Украли у сирот – украдут и у вас. Внимание: не оставляйте без присмотра ценные вещи, по ночам запирайте двери на замок!».

– Это что? – удивился я.

– Да так, жулика одного троллю, – улыбнулся Саша. – Его, тварь такую, реально уже полподъезда стороной обходит, в лифте даже с ним не ездят. Олег, ты чего делаешь, не трожь! – окликнул он нашего пьяненького спутника, который, достав откуда-то карандаш, пытался рисовать на портрете.

– Погоди, я ему на лбу сейчас… – мелко хихикал он, карандашом в дрожащей руке водя по бумаге.

– Отдай! – сурово оттолкнул Саша. – Серьёзное дело, а ты хернёй маешься. Ну всё, уходим!

Тем же путём, каким пришли, мы выбрались на улицу. Пьяного эта мальчишеская выходка, казалось, совсем обессилела. Какое-то время он шлёпал за нами, но, наконец, начал отставать и, вяло попрощавшись, потащился куда-то через дворы.

– Может, довести? – предложил я.

– Да ему не впервой, к тому же и живёт рядом. У дядьки кантуется, на Кутузова, – беззаботно отмахнулся Саша. И тут же с энтузиазмом поинтересовался: – Ну как вам?

– Ты имеешь в виду в подъезде, или…

– Ну да, в подъезде! Детский сад, считаете?

– Нет, ну если нет другого способа бороться с произволом… – осторожно ответил я.

– Да, вот именно! Мне говорят, ничего не надо делать, если по закону не получается до этих гадов дотянуться, а я наоборот думаю – на месте сидеть нельзя. Каждой этой гниде ежедневно напоминать надо, что чужой он в стране, что вор, преступник, подлец не достоин жить среди нормальных людей! Чтобы до сердца, до печёнок его, до всей требухи поганой дошло это! Понятно, что пока размах не тот, но с чего-то же начинать надо.

– Это тоже часть твоей ультракоммунистической идеи?

– Разумеется, – серьёзно сказал Саша. – Борьба волн, то-сё.

– Борьба волн?

– Да, именно. Формации меняются только через жёсткое противостояние. Та же Первая, аграрная, волна ведь не так просто покорилась Второй. Помните, были луддиты всякие, которые уничтожали машины и сжигали мануфактуры? Вот сейчас тот же процесс идёт – Вторая волна жёстко сопротивляется Третьей. Посмотрите как это происходит: у нас 2 процента информационного производства, запрещают сервисы, у Путина нет телефона! Причём, эта борьба лёгкой не будет, не ждите. Первая волна же была дезорганизована, разрозненные аграрии отметились в борьбе лишь мелкими стычками. Вторая же – объединена и централизована, на их стороне вертикальная власть, СМИ, пусть устаревшие, но влиятельные, и, главное, огромное число людей, ещё не готовых переступить в новую эпоху. Эта война по всему миру идёт – в тех же США это противостояние сторонников Трампа и его противников, которое мы наблюдали в последнее время – мир людей промышленной формации боролся с бурным потоком,