Карнавальные практики

Работая над коллекцией осень – зима 2002/03, Вильгельм обратился не только к традиционной карнавальной иконографии, но и к одному из своих излюбленных приемов – карнавальной практике фарсового переназначения и переосмысления, приводящего к комическому несоответствию сущности предмета и отведенных ему функций. Она наложила свой отпечаток на саму коллекцию (в том числе и вполне буквальный – в виде принтов и декоративных деталей) и была привнесена в постановку презентационного модного шоу. В обоих случаях главное несоответствие формы и содержания заключалось в том, что в инфантильно легкомысленную упаковку были вложены мрачные темы войны и смерти, и наоборот.

Показ коллекции, состоявшийся в Париже в марте 2002 года, проходил под аккомпанемент транслировавшихся в записи новостных передач германских телеканалов. По подиуму дефилировали модели в ярких одеждах с разноцветными узорами и принтами, в то время как из динамиков доносились безрадостные сообщения о террористических атаках и коррупции в СДПГ (Социал-демократической партии Германии), периодически сменяющиеся более оптимистичными новостями спорта и прогнозом погоды. Поскольку новости зачитывались на немецком языке, большая часть аудитории, вероятнее всего, не могла по-настоящему вникнуть в их содержание. Однако можно предположить, что диссонанс между модным дефиле и сопровождающим его текстовым саундтреком был очевиден даже для зрителей, не знающих ни слова по-немецки, – особенно если принять в расчет ассоциации, связывающие раздающийся из радиоточки в Париже голос немецкого диктора с событиями Второй мировой войны. Этот контраст подчеркивало обилие забавных принтов и мельтешение арлекинских ромбов – визуальная какофония коллекции усиливала ощущение абсурдности происходящего. Эффект комического несоответствия, которого добился Вильгельм, соединив смешное и ужасающее, несет в себе больше мрачного подтекста, нежели эксперименты Маржела. В дальнейшем Бернард Вильгельм глубже исследовал эту тему, сняв в сотрудничестве с мастером видео-арта Олафом Бройнингом короткометражный модный шоу-фильм с элементами комедии и хоррора.

И если содержание сопровождавшего показ чужеродного и, вероятно, временами вызывавшего недоуменное раздражение словесного потока могло остаться за гранью понимания для большей части аудитории, то изобразительный язык принтов и вышивок был достаточно красноречивым и доходчивым. Сюжеты вышивки и принтов, использованных в этой коллекции, воспроизводят некоторые мотивы, традиционные для персональной иконографии Вильгельма, которая сама по себе сочетает множество несочетаемых элементов – от религиозных символов (всевидящее око и ангелы, поднимающиеся по уходящей в небеса лестнице) до веселых картинок (Аладдин, теряющий туфлю; звери, играющие с лягушкой, и т.п.) и зловещих сцен насилия. Примером ужасного в иконографии Вильгельма может служить вышитая на трикотажной кофте голова повешенного человека (ил. 12). Здесь мы вновь сталкиваемся с намеренно созданным фарсовым диссонансом, поскольку по-детски наивная техника, в которой выполнена вышивка, явно противоречит страшному содержанию рисунка. Это напоминает то, что сегодня принято называть «аутсайдер-артом» (outsider art). Однако если рассмотреть данное изображение в контексте всей коллекции осень – зима 2002/03, можно предположить, что Вильгельм позаимствовал этот образ смерти у комедии дель арте и площадного кукольного театра, «где смерть [персонажа] может быть комическим эпизодом и пародией убийства». По мнению Роберта Стэма, в контексте комедии дель арте такие элементы сюжета следует воспринимать не как сцены «гибели или мучений реальных людей, но как карнавальное действо и ритуал». Подобное отношение к смерти проистекает из карнавальных традиций, воспевающих круговорот жизни и смерти. Характерные для карнавальной атмосферы мотивы возрождения и перерождения позволяют с воодушевлением воспринимать и то и другое. Пожалуй, один из наиболее ярких примеров этого – Totentanz, или «пляска смерти», широко распространенный в визуальной культуре европейского Средневековья сюжет, который также нашел свое отражение в работах Бернарда Вильгельма. Следует заметить, что в контексте настоящих, имевших место в историческом прошлом карнавалов шутливые сюжеты на тему смерти, позволявшие дистанцироваться от сути этого явления и получать удовольствие от зрелища, несли в себе определенную опасность, связанную с «компенсацией униженности» (Сталлибрасс и Уайт). И это опасность по-настоящему, а не в шутку, демонизировать маргиналов социальной иерархии, противопоставляя их осмеиваемым персонам и авторитетам.

Ил. 12. «Голова повешенного». Вышивка на свитере из коллекции Бернарда Вильгельма осень – зима 2002/03. Из собрания антверпенского Музея моды. Фотография Франчески Гранаты. Публикуется с разрешения Музея моды, Антверпен (MoMu, Antwerpen)

Среди моделей с вышивкой из коллекции осень – зима 2002/03 особо выделяется хлопковая фуфайка, которая, согласно ярлыку, называется «Angel Eyes» – «Глаза ангела». Она была изготовлена в двух вариантах: из белого трикотажа с черным вышитым рисунком и из черного трикотажа с белым вышитым рисунком. В целом этот выполненный в технике машинной вышивки рисунок состоит из нескольких картин, и одна из них перекликается с содержанием новостных репортажей, которые сопровождали показ коллекции, – это сцена воздушной бомбардировки, изображенная в характерном для многих графических работ Вильгельма наивно-упрощенном стиле (ил. 13). Сперва эту сцену можно не заметить, поскольку ей отведено место на правом рукаве, при том что и вся остальная площадь фуфайки покрыта разнообразными вышитыми изображениями. Однако при ближайшем рассмотрении в ней (как и в постановке презентации коллекции) обнаруживается нечто абсурдное: некоторые нарисованные человечки, спасаясь бегством от рвущихся бомб, делают это с радостной улыбкой. В целом картины, вышитые на фуфайке, вызывают смешанные чувства – в них есть и что-то смешное, и что-то тревожащее. Здесь странным образом соседствуют привалившийся к дереву человек в средневековом одеянии, электронно-лучевая трубка от телевизора, группа поднимающихся по лестнице ангелов, срубленное дерево, портрет Майкла Джексона, а также аккуратно вышитые крестиком инициалы самого Бернарда Вильгельма.

Ил. 13. «Бомбардировка». Вышивка на фуфайке из коллекции Бернарда Вильгельма осень – зима 2002/03. Из собрания антверпенского Музея моды. Фотография Франчески Гранаты. Публикуется с разрешения Музея моды, Антверпен (MoMu, Antwerpen)

Используя вышивку для воспроизведения знаковых для современной массовой культуры образов и/или исследования болезненных тем (война, разрушение окружающей среды и т.п.), Вильгельм идет тем же путем, что и некоторые другие художники, среди которых достаточно много мужчин, использующие «не по назначению» типично женские и прочно ассоциирующиеся с домашним хозяйством традиционные техники рукоделия. При этом возникает противоречие между формой художественного произведения и его содержанием. Наглядным свидетельством распространенности этих практик стала выставка Pricked: Extreme Embroidery – «Исколотые. Экстремальная вышивка», где были представлены работы современных европейских и американских художников, а также возрождение интереса к творчеству Алигьеро Боэтти, итальянского художника XX века, связанного с художественным течением арте повера, но по-настоящему прославившегося своими вышитыми картами мира.