– Серена такая дура, – сказала Оливия, когда мы снова вышли на Пятую авеню.

Я не знала, что мне ответить на это. Последние несколько недель мы с Оливией общались каким-то причудливо-запутанным кодом. Обычно я мастерски декодировала информацию, но от нынешнего у меня лишь кружилась голова. Создавалось впечатление, что она знает, что мне известна ее одержимость Марком, или что там это было, но если я признаю, что я знаю об этом, это разрушит что-то в наших отношениях.

– Она совершенно не подходит… Слушай, у нас с ней три общих класса, и я думаю, Серена сходит с ума.

Боже, зря я рассказала, что видела их вместе в Чайна-тауне.

– Она ужасно наивно думает о Марке. – Оливия взяла меня под руку.

– Да, возможно, но она не одна такая. С Дрейпер та же беда, и я беспокоюсь о Крюгер. И готова спорить, Серена – не единственная из старшеклассниц.

Оливия помолчала, собираясь с мыслями.

– Пожилые дамы и дети.

Сердце у меня екнуло. Насколько глубоко она в этом завязла? Я не могла отделаться от ощущения, что через нее он подбирался ко мне. Даже у параноиков есть враги.

Я держала рот на замке, пока мы шли мимо площади и дальше, по пятидесятым и шестидесятым улицам.

Я молчала до тех пор, пока радостный Афтаб не вызвал нам лифт, и лишь тогда я рискнула.

– Так на этих выходных ты занята?

По крайней мере, ей хватило совести отвести взгляд. Оливия рассматривала табло лифта, как будто там крылась разгадка всей ее дальнейшей жизни, но промолчала. Она ничего не сказала, и когда Брюс атаковал ее в своем термоядерном приветствии, и когда сняла пальто и направилась в свою комнату.

Не знаю, что на меня нашло. Я забылась. Мне следовало оставить ее в покое. Вместо этого я пошла за ней.

– Так что на этих выходных? Оливия села за туалетный столик.

– Я уйду. – Ее отражение улыбалось удовлетворенной, загадочной улыбкой.

– Оливия, не надо. Просто не надо, прошу. Он… Марк – подлец. Я не могу этого объяснить, но…

– Тогда не нужно. – Она скрестила руки на груди. – Потому что ты не можешь. Марк удивительный человек, который понимает меня как никто в мире.

– Конечно, он хитрый и…

– Слушай, Кейт, я по горло сыта твоим комплексом превосходства. То, что ты сирота, еще не делает тебя знатоком мужских сердец. – Она вздохнула. – Кроме того, откуда тебе знать? Ты законченая девственница, чудачка и ледышка. Да что с тобой такое?

– Со мной? – Мне хотелось ее ударить. Что такого со мной? Я узнаю извращенца, когда вижу его, вот что. Заткнись и уходи, Кэти, детка. Разворачивайся. – Он тебя использует, Оливия.

Она вскочила так быстро, что стул опрокинулся.

– Ты ревнивая сучка!

– Что? Нет!

– Просто не можешь оставить его в покое, да? Думаешь, ты самая горячая и таинственная штучка во всей школе! О, что думает Кейт? А Кейт придет? А где Кейт? Все хотят Кейт. – Она шагнула ко мне. – Ты просто не можешь смириться с этим. Он хочет меня. Он предпочитает меня всем. Он обожает меня.

– Я совсем не ревную! У меня от него мороз по коже. Брюс стал между нами, раскачиваясь и скуля, будто от нас зависела его жизнь.

– Ну, тогда если ты не ревнуешь его ко мне, значит, ты ревнуешь меня к нему. Так, Кейт?! – Теперь она кричала. – Он встал между нами? Боишься, он оттолкнет тебя от кормушки? Как-то помешает тебе?

Настал момент истины.

Вероятно, это была правда. Я осталась ни с чем. И не было пути вернуться обратно.

– Ты встаешь между нами. Он хочет меня, а я хочу его. Смирись с этим. – Оливия внезапно успокоилась, и тон ее стал холодным. – Если ты ценишь наши отношения, не рискуй ими. Тебе есть что терять. Никогда больше не упоминай его имени, иначе я спущу тебя с лестницы.

Я развернулась, пока моя голова не лопнула. Хотелось крикнуть: «Не утруждай себя, Оливия. Я в это дерьмо больше не вступлю».

Но я лишь хлопнула дверью.

18:35

Раскаяние было мгновенным и мучительным. Оливия почувствовала себя не в своей тарелке. Раскаяние? Она открыла ноутбук и погуглила.

Да. Попросту говоря, так оно и было. Следующие несколько минут Оливия старательно пыталась найти доводы, почему в этой ситуации она – пострадавшая.

Но ни один из них не был достаточно веским. Ни за одного своего друга она не переживала так, как переживала за Кейт, и она была уверена, что ни один из ее друзей так о ней не заботился.

Да, Кейт нуждалась в ней.

Но она сама нуждалась в Кейт еще больше. Намного больше.

Оливия села в кресло поглубже. Брюс тоже покинул ее. Что теперь? Кейт психовала, когда речь заходила о Марке, но Оливия не могла позволить ей на каждом шагу смешивать его с грязью, но…

– О, дьявол!

Она встала и зашла в гостиную. Тут нет. Прошагала через гостиную и, прежде чем войти, постучалась к Кейт. Тут нет. О боже, что, если она?…

– Кейт? Кейт!

– Мы на кухне.

Облегчение было таким же мгновенным, как и раскаяние. Оливия поспешила на кухню. Кейт сидела на полу с Брюсом, ее ноут был открыт.

Оливия тоже села на пол.

– Слушай, это… – Она замолчала. Почему она не подготовила речь? – Это было, ну, в общем, неудачно. Мы… Я… говорила вещи, которые не… Кейт, ты моя лучшая подруга. И если исключить ту часть, где я просила никогда не говорить о Марке, можем мы притвориться, что ничего не произошло? Прошу?

Брюс забрался Кейт на колени и принялся вылизывать ее лицо.

– Видишь? Мы с Брюсом оба будем благодарны. Молчание.

– Хорошо, – наконец проворчала Кейт. – Не могу устоять против вас обоих.

– Спасибо. – Оливия встала и протянула руку Кейт. – Я… хм, мне также нужна твоя помощь.

– Насчет выходных.

– Да. – Оливия начала расхаживать вокруг кухонного стола. – Я уйду в субботу, вернусь где-то в воскресенье. Собираюсь сказать Анке, что поеду в Бостон навестить Джессику и посмотреть на жизнь в колледже.

Кейт втянула воздух и кивнула, но ничего не сказала.

– Так что, если папа позвонит на домашний?…