Когда военные командиры и комиссар ВЧК остались наедине с Григорием, Артузов встал из‑за стола и подошел ближе к смельчаку. Они долго смотрели друг–другу в глаза и молодой оперативник, бывший спецназовец, вдруг понял в чем была сила этого революционного русского народа… Семенов вдруг увидел эту революционную жестокость и неустрашимость, веру в народные идеи и силу нации, силу восточных славян, которые уже тысячи лет стоят на страже этой огромной территории, называемой Россией. Менялись века, уходили и приходили цари, но эта непоколебимая и могучая нация славян была всегда и оставалась сама по себе, готовая пойти на смерть но отстоять свое: землю, веру, идеи…

— Ну, что же ты, как конь вдруг остановился посередь дороги… Про доброе дело говори смело, — подбодрил незнакомца чекист и положил руку ему на плечо.

Григорий понимал, что разговор не простой, трудно будет объяснить ему, откуда он получил сведения, важные для предстоящей военной операции. Поэтому он решил не торопиться и сел за стол вместе с чекистом, где лежали военные карты…

— Тогда, буду краток. Завтра белые должны напасть на Орел, — Григорий вдруг остановился и снова взглянул в глаза своему прадеду.

— Х–м-м! Сказал, как узлом завязал, — усмехнулся комиссар ВЧК Артузов. — Сейчас это каждый в городе знает. Белая контра уже пустила слух об этом, что бы поднять панику среди населения. Пусть белая контра не надеется… Беда на беду наскочила, а мы победим, ни кто не уйдет от нашей пролетарской беспощадной руки и наказания!

— Стало быть, мне легче будет вам сказать, что…, — кивнул головой Григорий. Он хотел было сообщить, что завтра должно погибнуть много красных бойцов, но тут же взял себя в руки, понимая, что он для красных командиров чужой, а в глазах чекиста, возможно и более опасная фигура, с которой еще будет разбираться ВЧК. — Я бежал из плена, от банды атамана Раковского и невольно услышал их планы. Они хотят напасть завтра на город с двух сторон: с севера незначительным отрядом для отвлечения внимания и с юго–востока, захватив этой ночью бронепоезд «Грозный» на станции Стишь. Им как‑то стало известно, что вы хотите разделить силы на два отряда. Сначала они разобьют главный конный полк при поддержке бронепоезда, а затем второй отряд Григория Семенова…

Среди всех наступила вдруг тишина. Все вдруг поняли, как близко от смерти они все стояли, если бы в этот вечер вдруг не появился здесь этот рыжий незнакомец. Артузов закурил самокрутку и скрылся за клубами дыма. Он понимал, что военные операции не его задача, однако, за предательство и провал операции судили бы и его.

— Эх! На тот свет отовсюду одна дорога, — вздохнул военком Звонарев. Он тотчас понял, что завтрашний день ему готовил не славную страницу в истории, а следствие и расстрел, если ему суждено было выжить после таких событий. — У нас остается слишком мало времени до утра…

— Да, но мы можем отогнать бронепоезд на станцию Золотухино, где силы 14–ой Красной армии Южного фронта, — внес предложение командир конного красноармейского отряда Григорий Семенов. — Наши военные силы мы не будем разделять, а ударим одним фронтом по белой контре!

— Как вы смотрите на то, что бы загнать бронепоезд в город, для надежности?

— Белые могут заподозрить, что их планы раскрыты и дать деру на юг к Деникину, — возразил Артузову красный командир Семенов.

— Согласен, если бронепоезд отогнать на юг, то после начала боя он может ударить белым в тыл. Вот тогда белая контра окажется в капкане. Держа все силы в кулаке, они нас не застанут врасплох и не разобьют поодиночке, — радостно подхватил военком Звонарев. — Спасибо вам товарищ солдат Григорий, вот не знаю, как вас по фамилии.

— Семенов, с рожденья моя фамилия.

— Так вы — Григорий Семенов? — обрадовался чекист, и снова посмотрел то на одного Григория, то на другого, в который раз отыскивая сходство. — Уже не родня ли вы?

— Да, нет на одном солнышке мы онучи не сушили, хотя…, — вдруг засмеялся красный командир Семенов и прошелся по своему обросшему щетиной лицу грубой ладонью. — Может и похожи, вот только давно в зеркала не смотрелся.

Затем еще молодой, лет 30–ти командир конного отряда в триста сабель Семенов вдруг посерьезнел и поочередно вглядываясь в глаза присутствующих, решил уточнить детали военной операции.

— Значиться так, я со своим конным отрядом займем позицию с юго–востока города вместе с красным полком и будем ждать удара белых… А что до бронепоезда?

— Это сейчас дадим команду, — быстро подошел к телефонному аппарату комиссар Артузов. — Эй, там на камбузе, барышня дайте мне станцию Стишь комиссара Ветрова или Пронькова.

Артузов пока ждал ответа по телефону, снова в который раз приглядывался к незнакомому однофамильцу Григорию Семенову. «Проверить бы его покрепче, хотя за добро злом не платят. Завтра разберемся, что за фрукт, этот Григорий».

— Ветров, это Артузов. Значиться так, все люки и иллюминаторы на бронепоезде задрай и ложись на рейд прямиком до станции Золотухино. Чей приказ? Мой приказ и военкома Звонарева! Ох, ты мичман недоверчивый… Даю трубку военкому.

— Да, Гаврила Петрович, все правильно вам сказал, товарищ комиссар. Немедленно до станции Золотухино, там сейчас силы 14–ой армии. Утром быть рядом с комендантом станции около телефона и ждать команды на отправку. Все держите под парами, быть наготове выступить к городу, что бы атаковать неприятеля с тылу.

— Вот ведь, контра забубенная, хотела провести нас и разбить по кускам, — неожиданно улыбнулся Артузов. — Однако, товарищи, весь ход операции держать в строжайшем секрете. Товарищ Семенов, берите своего тезку и однофамильца в оборот, парень видать ярый и скорый до дела.

Тут комиссар ВЧК вдруг остановился и весело взглянул в глаза Григорию Семенову, орловскому оперативнику и бывшему спецназовцу секретной группы ФСБ «Сталь».

— Говорят стреляешь ты шибко метко, покажешь?

— Приходилось стрелять по врагам страны, — с улыбкой ответил молодой капитан. Не заставляя себя просить, Григорий достал из под куртки два нагана и навскидку, молниеносно выстрелил по нескольким горящим свечам в конце холла. Две свечи перестали гореть, словно и не горели прежде…

— Молодец, Гриша, такие молодцы нужны нам. Вот разобьем белых — возьму тебя в Москву… Как пойдешь нам помогать в ВЧК?

— Не хвальна похвала до дела, — уклонился от ответа Григорий, но глаз не отвел от Артузова. — Поживем — увидим!

Оставив Губернский Дом, Григорий вместе со своим предком, а ныне командиром красной конницы Семеновым вышли к лошадям. Ночная непогодь разверзлась и яркий полумесяц в небе хорошо освещал окрестности города и прилегающие овраги. Десяток бодрых и лихих красноармейца на гнедых лошадях поджидали своего командира.

— Ну, что Григорий, поскачем в отряд, да в три часа ночи у нас сбор на вокзальной площади, а там выступим до Ростовской улицы, перекрыв белым вход в город с юго–восточного направления.