Кэль выдохнул, постаравшись сделать это как можно незаметнее. Ледяной обруч на груди чуть ослабил хватку. Сработало. Хитрость удалась. Кэль не умрет, Элдра освободится от огров. Правда, за Кэлем останется неоплатный долг принцессе Рэйвенспира.

Он ждал, что вот сейчас Ирина снимет с него магический ошейник и займется спасением Элдры. Но она положила сердце на стол, вытерла окровавленные руки кожаным мешочком и взяла волшебное зеркало.

– Зеркало, зеркало, молви скорее – где обретается Лорелея?

Ирина уставилась на затуманенное стекло, до побеления пальцев стиснув драгоценную рукоятку.

Надежда, охватившая было Кэля, растаяла как дым. Оба сердца замерли. Колени задрожали. На зеркальной поверхности вихрился туман.

Что, если Лорелея сняла перчатки? Что, если она недооценила волшебную силу зеркала?

Что, если Кэлю суждено умереть?

Драконий огонь бушевал в груди, все силы уходили на то, чтобы сохранять бесстрастное выражение лица. Если Кэль обречен, он встретит смерть с достоинством, как подобает королю.

Минуты текли, туман по-прежнему вихрился на зеркальной поверхности. Никакого изображения Ирина не получила. Осторожно она вернула зеркало на место и снова взяла в ладонь оленье сердце. Кэль внезапно обмяк всем телом, ему стоило большого труда не обрушиться на стул.

Сердце прошло проверку. Обман сработал. Зеркало ничего не заподозрило. Элдру очистят от огров, Кэль будет править своим народом многие годы.

– Остался последний этап проверки, – объявила Ирина – и вонзила в оленье сердце длинный ноготь. Острие проникло в оленью плоть, на кончике ногтя повисла капелька крови.

Эту-то капельку Ирина поместила себе на язык. Надежда оставила Кэля. Лорелея ничего не говорила о способности мардушек познавать суть сердец языком. Возможно, юной принцессе об этом неизвестно. Или она рассчитывала, что Ирина просто лизнет поверхность сердца и отведает крови самой Лорелеи.

Ирина покатала капельку крови на языке и вперила взор в короля драконитов. Ее улыбка стала подобна лезвию кинжала.

– Известно ли тебе, как мне удается удерживать власть столько лет кряду, несмотря на целые толпы жаждущих меня свергнуть?

Кэль молчал. Колени у него тряслись, щека дергалась, несмотря на все усилия делать каменное лицо.

Королева шагнула к нему.

– Я удерживаю власть, потому что всегда жду подвоха. Ото всех и от каждого. А раз я жду подвоха, я к нему готова.

Улыбка королевы сделалась ледяной.

– Ты, охотник, тоже заплатишь за предательство, как платили все остальные.

И Ирина ударила Кэля в грудь, отчего кровь зашипела и забурлила и раскалилась, наверное, добела. Прежде чем Кэль успел попятиться, Ирина откинула голову и воскликнула:

– Каз йа! Забери человечье, дай мне власть над тем, что останется.

Поток магической силы устремился по венам Кэля прямо к его груди, к сердцам. Трагг и Джин ворвались в комнату и бросились к своему королю.

Кэль хотел отпрянуть от королевы, но страшная боль пронзила его – словно он глотнул огня. Он схватился руками за грудь, где бились два сердца. Биение казалось грохотом, который делался всё сильнее, всё нестерпимее. Скоро Кэль себя не помнил от боли и шума.

Ирина отняла руку от его груди, и каменный пол покачнулся. Колонны, каждая толщиной с Трагга, повалились, преграждая драконитам путь к королю. Кэль и Ирина оказались в некоей клетке.

Боль была подобна ударам раскаленного клинка. От каждого удара Кэль задыхался и не понимал, как до сих пор умудряется стоять на ногах.

И вот он упал, заметался, срывая рубаху, раздирая себе грудь в неистовой и бессмысленной попытке исторгнуть магию из тела и прекратить мучения.

Трагг и Джин бросались на клетку, но их усилия были бесплодны.

Ирина опустилась на колени рядом с Кэлем, взялась одной рукой за ошейник из терновых шипов и костей.

Кэль выгнулся и завопил, завыл, потому что огненные струи, терзавшие его, вдруг слились в одну.

Иринин голос возвысился и даже перекрыл оглушительный вой измученного Кэля. Снова и снова королева повторяла заклятие.

Трагг и Джин бросались на клетку. Кэль корчился на полу, а колдовской ошейник врастал в его плоть, пока не врос намертво. Ирина продолжала колдовать, опять прижимая руку к его груди.

Человечье сердце Кэля как бы само выпрыгнуло в ее ладонь, так дернувшись, что Кэль на миг потерял сознание.

Ирина холодно улыбнулась. Человечье сердце Кэля лежало в ее ладони. Сначала оно казалось сгустком мерцающего света, затем обрело плотность и вес.

Боль стихла. Ее место заняла потребность выслеживать добычу, крушить, убивать, топтать, жечь.

Кэль лежал на полу, дрожа от отчаянного желания принять драконье обличье. Мускулы и кости жаждали растянуться и претерпеть спасительную, как ему казалось, трансформацию. Но человечья кожа, такая ранимая, такая непрочная, стала клеткой, запершей в себе дракона.

Ирина взяла со стола золотой ларчик, украшенный единственным черным камнем. В этот-то ларчик и отправилось человечье сердце Кэля. Ирина проколола себе ладонь ногтем, выдавила на сердце три капли собственной крови и обратила к Кэлю свое ангельское лицо.

– Что ты… сделала… со мной?

Голос звучал глухо, ибо Кэль охрип от криков. Язык почти не слушался, еле ворочался во рту, и слова казались иноземными, произносимыми впервые. Однако ярость на Ирину подняла Кэля с пола.

Королева взяла в руки золотой ларчик, и Кэль услышал, как внутри, подобно пойманной птице, рвется наружу его сердце.

– Я превратила тебя в идеального хищника, – ответила Ирина, постукивая пальцем по черному камню на крышке ларчика. – Отныне ничто не мешает проявлению твоих драконьих инстинктов. Только не пытайся принять обличье дракона. Сделать это тебе не позволит ошейник. Максимум, что тебе разрешено, – выпускать когти. Не хватало еще, чтобы мой же дракон на меня напал! Теперь ты сможешь выследить Лорелею и убить ее, даже пребывая в человечьем обличье. Если Лорелея попытается защититься при помощи чар, ее прикончат мои чары – те, коими я наделила ошейник.

В груди пылало драконье пламя, рвалось наружу.

– Отныне я тобой управляю, – продолжала Ирина. – Драконье сердце подчиняется моей воле. Выполни свою часть соглашения – и я выполню свою.

Она поставила золотой ларец на стол и взглянула на Трагга и Джин, словно только что их заметила. Оба успели превратиться в драконов и пытались спалить клетку, сокрушить ее посредством хвостов, усеянных шипами. Ирина хлопнула по столешнице, и древесная суть этого предмета мебели пробудилась. Длинные гибкие ветви обвили драконов, потащили прочь от клетки.

– Теперь вы его не достанете. Ошейник защищает вашего короля от всех, кто имеет два сердца. Коснетесь его – и он умрет. Приблизитесь к нему – умрете сами. Отныне он мой.