– Жарковато, – пробубнилКирюшка, – и воняет гадостно, но искусство требует жертв. Главное, медведьнастоящий, завтра все от зависти лопнут!

– Анекдот про американского агентазнаешь? – со вздохом спросил Сережка.

– При чем тут шпион? – удивилась я.

– ЦРУ заготовило резидента, –пояснил Сережка, – по-русски говорит как россиянин, одет в наше,обстановку десять лет изучал. Ну сбросили его в Сибирь, выходит он в деревню иврет, будто охотник, в лесу потерялся. А бабка, к которой агент в дом вошел,живо милицию вызвала и сдала шпиона. Тот в шоке! Не выдержал и спрашивает:«Бога ради, бабушка, ну как ты догадалась, что я из ЦРУ?» А старушка говорит:«Миленький, в зеркало глянь, ты же негр!»

– Что-то я не пойму, к чему этотанекдот, – насторожился Кирка.

– Ты в зеркало глянь, – вздохнулстарший брат, – мне Мишка костюм в пакете вынес, я его не разворачивал…

– Ну? – удивился Кирка, вертясьперед трюмо. – Ну и что?

– А то, дурья башка, что на тебекостюмчик белого медведя!

– Ну и что? – переспросил Кирюшка.

– Как что, – влезла Юля, –белый медведь никак не мог с Красной Шапочкой повстречаться, он на Севереживет.

– Подумаешь, – фыркнул Кирка, –у нас Маша Гаврюшина – павлин, скажешь, павлины в средней полосе обитают?

– Нет, – растерянно отозвалась я.

– То-то и оно, – заявил Кирюшка и,страшно довольный, умчался переодеваться.

– Хотела бы я поглядеть на этот лес, гдесоседствуют белые медведи, павлины и Красная Шапочка, – хихикнула Катя.

– Обязательно увидишь, – пообещалаЮля, – спектакль на Восьмое марта покажут.

* * *

Доктор Ростов мог принять меня только впятницу, поэтому я с утра поехала в журнал «Ваша песня» на поиски Леси Галиной.

В просторном холле за конторкой с компьютероми тройкой телефонов восседала раскрашенная во все цвета радуги тощая девица.Фиолетовые волосы торчали дыбом, худенькую грудь без всякого признака бюстаобтягивал оранжевый свитерок, в уши воткнуто по килограмму железа, а костлявыезапястья унизаны браслетами, фенечками и бисерными косичками.

– Вы к кому? – лениво процедилосущество, мерно жуя жвачку.

– Леся Галина где сидит?

Не говоря ни слова, секретарша вытянула всторону руку и ткнула пальцем в одну из дверей:

– Леся Петровна в кабинете.

Я пошла в указанном направлении. Очевидно,Галина получила повышение, потому что дверь украшала красивая латунная табличкас надписью «Заместитель главного редактора». Ниже кто-то прикрепил на кнопкахвырезанное из упаковки название «Яйцерезка».

Я хихикнула и толкнула красивую, выполненнуюпод орех дверь. Комнатка оказалась небольшой и утыканной множеством аппаратуры.Компьютер, принтер, ксерокс, факс, сканер и еще парочка каких-то неизвестныхмне серых пластиковых ящиков, завораживающе моргавших зелеными лампочками. Еслиучесть, что у окна помещался огромный письменный стол с грудой рукописей ивысокое кожаное кресло, то места для передвижения просто не осталось. Даже длямоих сорока пяти килограммов. Приходилось удивляться, как Леся Галинаухитряется протискиваться за рабочий стол, потому что сидевшая передо мнойженщина тянула на полтора центнера.

Бесформенное тело было укутано в просторнуючерную хламиду, очевидно, Леся пыталась при помощи одежды стать стройней.Большие руки, похожие на булки, держали папку.

Галина отложила бумаги и грудным голосомпоинтересовалась:

– Вы ко мне? По какому вопросу?

Я внимательно посмотрела в ее лицо. Мягкиекарие глаза, прямой, аккуратный нос, красиво изогнутый пухлый рот и брови,летящие к вискам. Кабы не чудовищная толщина, Леся сошла бы за красавицу.Кстати, и волосы у нее оказались хороши – целая копна смоляных кудрей, а зубы,показавшиеся на секунду, сверкнули белизной, да и цвет лица чудесный –нежно-розовый, персиковый.

– Вы знали Настю Звягинцеву?

Леся взяла со стола шариковую ручку иответила:

– Конечно, учились в одной группе, а выкто?

– Я лежала вместе с ней в больнице.Настя, умирая, оставила письмо, просила его передать брату Егору. Я пообещала,только Звягинцева внезапно скончалась, а адреса брата не оставила. Я хочувыполнить последнюю волю покойной, думала, может, вы подскажете. Настя о васчасто вспоминала, называла лучшей подругой.

– Да, – вздохнула Леся, – мыдружили с университета, только потом разбежались.

– Почему?

– Жизнь развела, – пояснила Галина,явно не хотевшая рассказывать подробности. – Только у Насти не было братаЕгора, у нее вообще никого не было, родители умерли, бабушка тоже, лишь дядяостался.

– Дядя?

– Ну да, дядя, Платов Лев Константинович,вроде брат покойного отца.

– Почему же она была Звягинцевой?

– Это фамилия мужа.

– Так он Скотинин!

– Правильно, но Олег – второй супруг, а впервом браке Настя стала Звягинцевой.

– Она была уже один раз замужем до ЛеоСко?

– Да, выскочила на первом курсе. Толькоони недолго прожили, меньше полугода, потом развелись.

– Почему же Настя не сменила фамилию вовтором браке?

Галина усмехнулась:

– Вам захотелось бы носить благозвучноепрозвище – госпожа Скотинина?

– Да уж, «аристократическая»фамилия, – согласилась я. – Но где найти ее брата? – продолжалая.

– Нет никакого брата, – вздохнулаЛеся. – Настена последнее время сильно болела, у нее изменилась личность,выдумывала несуществующие вещи… Никакого Егора нет, письмо можете выкинуть.

Я в растерянности смотрела на журналистку.Может, я и поверила бы тому, что Настя бредила наяву, но деньги? Тридцать тысячамериканских долларов никак нельзя назвать вымыслом. Они существуют на самомделе. Не далее как сегодня утром я щупала подушку, пытаясь услышать хрусткупюр. Правда, никакого звука не уловила, но банкноты там, под велюровойнаволочкой с вытканной кошкой. Нет, Егор есть, весь вопрос только в том, гдеего найти…

Я вышла в приемную, держа в руках записку спримерным адресом Льва Константиновича Платова. Леся не помнила точно ниназвания улицы, ни номер дома.