морским воздухом, огляделся. На все три стороны раскинулось море, ровное, синее, подернутое сверкающей рябью волн, темнеющее у горизонта. Солнце уже вскарабкалось почти до зенита – значит день скоро перевалит за половину. А позади меня зелёная гора острова Сорос – самого маленького из островов Первого Архипелага. Тут и расположен наш штаб, в экстренно покинутой из-за войны обсерватории, а внизу, рядом с океанологической станцией, мы построили себе деревню и тренировочный лагерь.

Я подошёл к наблюдательному пункту. Там сидел Петер. Он с увлечением читал книгу и заметил меня, только когда моя тень легла на страницу. Резко повернулся, отбрасывая чтение и уже хватаясь рукой за ножны на бедре, но в последний момент увидел мою ослепительную улыбку до ушей. И все же бросился на меня, закричав:

– Вечно вы подкрадываетесь незаметно, мастер Эндрю!

И, в тщетной попытке сделать мне подсечку и уложить «великана Эндрю» на лопатки, он закружился со мной в причудливом борцовском танце. Я только и успел, что бросить цветок на забытую книгу, схватил Петера поперёк туловища, несколько шагов он пятился, затем я сделал разворот и бросил его через бедро.

– Так не честно! – Возмутился он. – Всегда вы так!

Я помог ему подняться и мы вновь бросились кувыркаться в пыли.

– Давай, как я учил! Проход в ноги! Давай, давай!

Он вдруг заметил цветок и остановился.

– Вы опять к ней, мастер Эндрю?

– Ты угадал, Петер. Далеко пойдёшь!

– Она не выходила, – уныло протянул юноша, махнул рукой в сторону купола обсерватории и пошёл к своей книге.

– Эй, чего ты? – Растерялся я.

Он сел на свой пост, обхватил ноги руками и упёрся подбородком в колени.

– Я скучаю, – сказал он.

– Почему ты скучаешь, Петер?

– Вас в последнее время нет в лагере. Вы где-то ходите… вы и эта рыжая Джил. Раньше вы обещали военные походы. Раньше было интересно…

Я подошёл к нему сбоку, глядя на его профиль, оперся ногой о камень, положив на неё локоть.

– Мне гораздо больше нравилось быть заряжающим, чем сидеть на этом утёсе и читать все эти глупые книжки! – Воскликнул вдруг он.

– Они не глупые, Петер. Это учебник. Ты должен ценить то, что здесь есть книги и ты можешь читать. А иначе, ты бы совсем затосковал.

– Мы останемся здесь навсегда? – Он вдруг посмотрел мне прямо в глаза.

Я совсем растерялся.

– Я… я не знаю, Петер. У нас нет кораблей, ты же знаешь. Сами мы не можем улететь отсюда.

Он кивнул и отвернулся к морю.

– Я хочу обратно в армию, мастер Эндрю. Вы так давно ничему меня не учили. И вообще все перестали тренироваться, все обленились, валяются с утра до вечера на пляже. А когда хочешь сам, тебе не дают. «Оружие, это не игрушки, Петер. Иди, поиграй с дельфинами. Прочитай ещё один учебник, сынок. Помоги на кухне, Петер. Петер, почему бы тебе не посторожить утёс?» А я не хочу к дельфинам, не хочу готовить, не хочу читать и сидеть здесь мне надоело!

Я помолчал. Н-да…

– Чего же ты хочешь, Петер?

Он опустил голову и стал ковырять какой-то веточкой в песке.

– Пойдёмте в лагерь, мастер Эндрю. Покажите мне какой-нибудь новый приём.

И он снова испытующе посмотрел на меня. Вот так облом…

– Э-э… Видишь ли, Петер… а, ладно, в лагерь, так в лагерь. Поднимайся, пошли, ну же! Эй, постой-ка! Это оставим здесь.

Я забрал у Петера книгу, оставив внутри стебель цветка, положил на видном месте и прижал её камнем. Надеюсь, она поймёт…

Заставив себя временно забыть о Юле, я сосредоточился мыслями на мальчике Петере. Приглядевшись к нему, я заметил, что он похудел, и как будто утратил какую-то свою важную черту. Прежде он был неукротим, везде следовал за мной неотступно и мы вместе облазили едва не каждый метр побережья Сороса. Жизнь в нем била ключом, а теперь как будто иссяк чистый горный родник. Как в одной старинной песне…

– Эй, Петер! – Окликнул я его.

Он обернулся, метнул в меня быстрый взгляд зелёных глаз с узкими вертикальными щелками зрачков.

– Слушай, а помнишь ту девушку, Мари? Ты вроде дружил с ней. А сейчас что?

Он пожал плечами.

– Она теперь в другой компании. Тот здоровяк, Лесли, гуляет с ней.

– А ты что же? Она ведь нравилась тебе?

Петер вздохнул и зашагал дальше.

– Мари умная. Она не такая, как все. С ней интересно говорить, потому что она, вроде, единственная училась в школе, и она много знает. Она здорово играет на гитаре. А еще понимает дельфинов. Они сами плывут к ней, ей даже звать их не надо. Конечно, они в принципе очень дружелюбные, но Мари они любят особенно, потому что чувствуют в ней своего. Может потому, что она очень хорошо плавает?

Он замолчал, задумавшись.

– Она нравится тебе, Петер? – Вкрадчиво спросил я, догнав его.

Он взглянул на меня и отвёл глаза. Снова пожал плечами.

– Какая разница…

Я взял его за плечо.

– Слушай, я не могу лезть в твою жизнь, но позволь дать тебе совет. У меня была похожая ситуация. Но я всегда стоял на своём. Иначе я не оказался бы здесь. Да, иногда приходится уступать, нужно уметь быть гибким с людьми. Но уступать без веской причины то, что ты хочешь, чтобы принадлежало тебе, это не просто глупо, Петер, это в высшей степени неразумно. Надо принимать подарки судьбы, потому что её щедрость – штука непредсказуемая. Сегодня она даёт, завтра отнимает. Но если судьба даёт шанс, Петер, его нужно хватать руками и ногами!

Он понуро молчал, ковырял в пыли большим пальцем стопы.

– Почему бы тебе не пригласить сегодня Мари погулять с тобой? Скажем, после Костров. Помнишь бухту Семи Клыков? Своди её туда. Сегодня же. Договорились?

– А как же Лесли? – Петер взглянул на меня.

– Да плевать на Лесли! Эй, Пит, ты что, всерьёз думаешь, что он ей нравится? Ставлю тысячу против одного, что нет! Она ходит с ним, потому что ты не ходишь с ней. Понимаешь, в чем штука? Девчонки так устроены, их надо завоевывать! Если ты не будешь бороться за неё, она никогда не пойдёт с тобой гулять! Потому что ты мужчина, Петер, так поставлено природой, ты завоеватель, а девушка должна быть уверена, что может положиться на тебя. И она будет с тем, кто сможет о ней позаботиться, а не с тем, кому она больше нравится. Ну так что, ты позовёшь её, по рукам?

Он вяло кивнул. Этого было недостаточно, и мне