Она почти пожалела меня в эту минуту.

– Бедняжка. Похоже, они много в тебя закачали этой дряни. Как защитник я имела право отслеживать все твои активы и занималась этим много лет. Я могу заглянуть в твой счет онлайн. Фактически я – владелец дома на Оул-Крик. Дом находится на условном депонировании.[10]Почему, по-твоему, тебя не лишили права пользования? Служащим ипотеки пришлось бы тогда иметь дело со мной.

– Мой дом?

– Мы ведь с тобой это обсуждали. В прошлый раз, когда я была у тебя в заведении Маккендрика. Ты подписал бумаги.

– Я отказался от дома?

– Не волнуйся, Бирс. Никто у тебя ничего не отбирает. Я не такая жестокая. Главное – ты жив.

– Мой дом… – сказал я опять.

– Сначала выясним, что с деньгами, – прервала она мои причитания. – Затем я кое-куда обращусь, чтобы выяснить, где сейчас этот Стэплтон. Согласен?

Я совершенно искренно согласился.

– В таком случае пойдем наверх. Я работаю в спальне. Это – единственное место, где мой придурочный муж меня не беспокоит.

В спальню Сюзанны Аурелио мог бы войти весь первый этаж Оул-Крик, и осталось бы еще место для трех «джакузи». Здесь стояла огромная кровать. Одеяло гостеприимно откинуто. Две софы. Большой камин – подделка под стиль Адама, зато мрамор настоящий. Над камином великолепный портрет владелицы, разумеется ню. К спальне примыкает маленькая кухня. Отсюда же дверь в ванную, сияющую фарфором и мрамором, словно украденным из дворца арабского принца.

Из комнаты можно было пройти на веранду. Я отворил двери. Увидел террасу с несколькими столами, стульями, большим телескопом. Несколько ступеней спускалось в сад. Бассейн освещался подводными лампами. В конце сада серебристая полоса пляжа и море, лениво покачивающееся в лунном свете.

– Вот что я называю спальней хозяйки, – гордо сказала Сюзанна.

– Ты хочешь сказать, что спальня хозяина поменьше?

– Разумеется. Впрочем, скоро и она будет моей. Когда Фрэнк вернется с островов, я подготовлю бумаги. А после…

Она подошла ко мне и быстро притронулась к моей пояснице.

– …я буду доступна.

– Понятно, – сказал я и отодвинулся. – Ну а теперь выясним насчет Стэплтона.

Лицо Сюзанны вытянулось. На одно или два мгновения она стала выглядеть на свой возраст. Такая женщина, как она, не привыкла, чтобы ее отталкивали. К тому же я сделал это дважды. Она подошла к длинному сверкающему столу, стоявшему рядом с кроватью, нажала на выключатель в алюминиевой коробочке. Поднялась крышка, обнажила экран.

Сюзанна нажала на кнопку клавиатуры, и экран ожил. На нем были фотографии, по большей части хозяйки. Сюзанна на подиуме. В телевизионной студии. Сюзанна вручает призы. Она прошла долгий путь от маленькой квартирки, где пыталась соблазнить меня за пакет документов из папки прокурора.

– Его имя? – спросила она.

– Рэдли, – сказал я. – Или, возможно, Ридли. Запамятовал. Давно это было.

– Неважно. Редкое имя. И то и другое. Что хорошо. Напечатала что-то. Очень быстро.

– Здесь есть Рэдли Стэплтон. Радист, служит на флоте. Нет, не годится. Он сейчас за границей.

– Так что? – спросил я.

– Потерпи, Бирс. Я еще не сдалась.

Она снова что-то набрала.

– Не могу найти в «Гугле» ни одного Ридли Стэплтона. А это значит, что такого человека нет в природе.

– «Гугл»? Что за место ты упомянула?

– Вообще-то есть еще одно место, которое может сделать больше, чем «Гугл». Сейчас попытаюсь.

Я смотрел на нее как неандерталец, встретившийся с Эйнштейном.

– Ничего, – сказала она, после того как постучала по клавишам.

– Ну и как мне теперь быть? – вздохнул я.

– Ты сказал, что он обещал тебе деньги?

Интересно, подумал я, что мозг Сюзанны повернулся не к тому, что осужденный убийца, возможно, нелегально выпущенный из тюрьмы, стоит сейчас в ее спальне, а к золотому тельцу.

– Он дал мне наличными двадцать тысяч. Сказал, что утром положит в банк на мой счет еще четыреста шестьдесят тысяч.

– Сейчас посмотрим…

– Но…

Я едва не закричал. На экране появился мой банковский счет. Вернее, наш счет, поскольку мы с Мириам все делали вместе, с тех пор как поженились.

Мы сидели в грандиозной спальне Сюзанны Аурелио. Ее пальцы порхали по клавишам, и на экране компьютера появились надписи.

– Нет. – Она ткнула в пустяковую цифру. – У тебя на счету меньше трехсот долларов. И так было все двадцать три года. Если бы было побольше, набежал бы процент…

– П-п-постой! У нас набралось больше восьмидесяти тысяч, до того как я попал в тюрьму. Я откладывал каждый месяц. Собирал на колледж для Рики. На будущее. Было тяжело. Мириам сердилась на меня за это.

Сюзанна развернула кожаное кресло и серьезно на меня посмотрела.

– Ты действительно хочешь поговорить об этом?

– Да! Где, черт возьми, мои деньги?

– О'кей. – Она пожала обнаженными плечами. Потянула за жемчужное ожерелье и снова застучала по клавишам. – Они не хранят сведения о восьмидесятых годах. Но поскольку я твой адвокат, то собрала все, имеющее отношение к твоему делу. Стандартная практика. Так I поступаю со всеми клиентами. Вот…

На экран выскочило что-то еще. Это было похоже на перечень банковских счетов. Я узнал документ. Он был В того, реального мира.

Однако такого не могло быть.

Я увидел, что со счета снято восемьдесят тысяч. Судя по дате, это было сделано в среду, 24 июля 1985 года. Все, до последнего цента, снято с нашего общего банковского счета за день до убийства Мириам и Рики.

Этого не может быть, – сказал я, качая головой. – Я не мог бы об этом не знать. Почему мне никто не сказал? Почему, черт возьми, ты мне ничего не сказала?

– Потому что я старалась сохранить тебе жизнь, Бирс! – рявкнула Сюзанна. – В этом и состоит роль адвокатов.

Я замолчал. Сюзанна не выходила из себя без причины.

Она снова забарабанила по клавишам. На экране появился еще один документ.

Я смотрел и. не в первый раз подумал, что мне это снится, что виной тому последняя игла Мартина-медика.

На экране появились два документа. Первый документ показывал, что восемьдесят тысяч долларов с нашего общего счета перешли на частный счет, который я завел в свои холостые дни. Документы были подписаны нами обоими, как и положено в таких случаях. Наши совместные сбережения, переведенные на второй счет, тут же перенеслись на другой счет, о котором я никогда не слышал.