Он вскинул на нее глаза и быстро отвел в сторону. У Илоны дрогнуло сердце: она подумала про Яну. Как можно быть настолько жестоким к близкому человеку? К тому, кто тебя вырастил и воспитал? Кто учил тебя есть ложкой и пить из чашки, повторял вместе с тобой первые слова, радовался твоим успехам, кто заменил тебе родителей. Бабушка Софа так любила Яну, а Яна позволила ей умереть в мучениях в этой камере пыток. И даже если инициатором этого убийства был Валера, у Яны не имелось оправданий.

— Так, достаточно разговоров! — Вильнет начал медленно пятиться к двери, не опуская пистолет и не сводя взгляда с Димы, вероятно, считая его главной опасностью. — Мы все выяснили. А теперь… Во имя науки! Да, кстати, Илона Сергеевна, лаборанты никогда не звонят нам из второй поликлиники.

«Что?! — хотелось воскликнуть Илоне. — Значит, ему доложили, и он обо всем догадался! Он не хотел, чтобы я что-то узнала. И поэтому я здесь. Я тоже оказалась слишком любопытной и не очень осторожной…»

— Андрей Олегович, может, куртки у них заберем, а не то… — предложил Валера.

— Да! Они вам здесь ни к чему, — усмехнулся Вильнет. — Снимайте!

— Да пошел ты! — бросил Дима зло.

— Хочешь, чтобы я тебя пристрелил? — врач взмахнул пистолетом. — Ты умрешь в любом случае. Решать тебе — сейчас или часом позже.

Илона в ужасе наблюдала за происходящим, за сумасшедшим доктором с оружием в руке, за Димой, который, скрипя зубами, стаскивает желтую куртку и швыряет ее Валере.

— Теперь вы, Илона Сергеевна, снимайте!

Илона не стала ждать, пока ей повторят дважды. Оставшись в одной кофте, она сразу ощутила значительную разницу. Так гораздо холоднее! Конечно, если цель Вильнета заморозить их — без верхней одежды это произойдет быстрее.

Дверь захлопнулась, оставляя троих пленников в тишине, неизвестности и холоде.

— Черт! — Дима подбежал к двери и со всей силы ударил по ней кулаком, затем обернулся и посмотрел на Илону и Крылова: — Мы выберемся!

Илона приблизилась к нему и уткнулась лбом в его грудь. Постояв так несколько мгновений, она подняла на него глаза.

— Ты кому-нибудь говорил, что собираешься сюда? — спросила она.

— Да, я писал утром Данику и скидывал фотки. Но пока он как-то соотнесет это с моим исчезновением, я уже отдам богу душу, — он вздохнул. — Нет, надеяться на него не стоит. А вот мама может начать переживать. Я не звонил ей сегодня.

— Кристина тоже не знает, где я, — Илона посмотрела на профессора: — А Николая Петровича и вовсе считают мертвым.

Дима несколько раз прошелся по камере, ощупывая карманы, словно надеясь там что-нибудь обнаружить. Температура продолжала стремительно понижаться. Крылов последовал его примеру и тоже принялся ходить взад-вперед.

— Двигайтесь, Илона Сергеевна, — подбодрил ее профессор. — Движение — это жизнь! Двигающийся человек дольше сопротивляется падению температуры тела.

Илона послушалась его совета и тоже начала бродить, чувствуя при этом, как ее пробирает озноб и охватывает дрожь.

«Верхняя одежда вряд ли нас спасла бы, если здесь будет минус, как в морозильнике», — подумала Илона и решила немного попрыгать, чтобы хоть как-то согреться.

Когда-то давно, еще в школе они с классом ходили зимой в лыжный поход с учителем физкультуры. Им рассказывали, что происходит с телом человека при морозе и почему так важно избегать переохлаждения. Сначала сужаются кровеносные сосуды, затем начинается сильная дрожь — настоящие конвульсии! Мышцы будут сокращаться до тех пор, пока не израсходуют весь запас глюкозы. Потом могут начаться галлюцинации, а потом главное — не заснуть, иначе смерть.

Тряхнув головой, чтобы отогнать эти невеселые мысли, Илона снова принялась ходить по камере.

«Сейчас мы тратим много энергии на движения. Да, так теплее, но… Надо что-то делать!» — подойдя к Диме, она обняла его и прижалась к груди.

Он тоже дрожал. Быстрая ходьба уже не спасала.

— Это похоже на специально оборудованную холодильную камеру, — сказал Дима и указал на белый металлический ящик с двумя вентиляторами под потолком. — Видите эту сплит-систему? Она нагнетает сюда холодный воздух. Кстати, Николай Петрович, если вы еще не поняли, мы находимся в подвале старой больницы.

— Что? Вы имеете в виду старую Железнодорожную больницу, которая сгорела? — удивился Крылов. — А я-то думал, о чем вы говорите… Одна больница, другая…

— Да, именно так, — Дима кивнул на маленькую видеокамеру, установленную в углу над дверью. — За нами наблюдают!

— Следят за ходом эксперимента. Хотят увидеть, как мы здесь окочуримся… — проговорила Илона, стуча зубами.

— Это воздухоохладитель, — пояснил Дима, снова переводя взгляд на вентиляторы. — А снаружи находится компрессор. Все, как в обычных холодильных камерах для мяса. Такая система позволяет быстро установить необходимый температурный режим и поддерживать его продолжительное время.

— Для мяса? — переспросила Илона, подходя к ним. — Нас хотят заморозить, как бифштексы?

— Не очень хорошее сравнение, но суть такая, — Дима согласно кивнул и принялся дуть на руки. — Черт! Если они не прекратят, мы реально сдохнем от холода!

Подойдя к видеокамере наблюдения, он попытался дотянуться до нее и ударить, но камера была помещена в защитный кожух. Бесполезно. Он крикнул:

— Эй! Здесь кто-нибудь есть? Может, хватит? Выключайте свой долбанный холодильник! Вы слышите меня?

Но, разумеется, никакой реакции извне не последовало. За дверью было тихо, а вентиляторы продолжали крутиться, делая воздух в помещении не просто холодным, а морозным.

Внезапно, издав какой-то странный сдавленный звук, Дима начал оседать на пол, схватившись за грудь.

— Дима, что с тобой? — Илона бросилась к нему и присела рядом на колени. — Тебе плохо?

Он не ответил, лишь слабо мотнул головой, продолжая часто и прерывисто дышать.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Крылов, подходя ближе. — Похоже, у парня сердечный приступ. Эй, Дмитрий… У тебя есть с собой лекарство?

— Не надо ничего, — прохрипел Дима. — Отойдите!

Илона и Николай Петрович отступили на шаг назад, в ужасе наблюдая за тем, как Дима замерзшими руками неловко пытается задрать до локтей рукава толстовки.

«Татуировки! — догадалась Илона. — Ему нужно открыть татуировки, чтобы они помогли ему! Господи, неужели это действительно работает?»

Тем временем Дима справился с рукавами и, согнув руки в локтях, поднял их так, что татуировки оказались на уровне лица. Илона видела, как движутся его губы, но не слышала ни единого произносимого им звука. Он сидел, закрыв глаза, и словно разговаривал с парадом планет и рядами букв. Это выглядело немного странно, пугающе, необычно, но Илона верила, что именно сейчас ему это необходимо. Секунды сливались в минуты, а он все продолжал свой немой разговор, словно впав в некий транс.

Наконец, шумно выдохнув, он