— Да, офицер… — Женщина икнула. — Молодая пара из Уфы. У них закончился отпуск, и примерно в два часа дня они ушли с вещами, сказали, что самолет улетает в шесть вечера из краснодарского аэропорта… Знаете, офицер, они были не очень разговорчивыми людьми. Уходили рано, приходили поздно.

— Подтверждаем, — важно сообщил один из геев.

— А ну-ка, опишите их, — холодея, приказал Дементьев.

Черт возьми, по описанию эти двое подходили. Невразумительная разнополая пара, обоим лет по тридцать, мужчина прихрамывал, у него были длинные неряшливые волосы, женщина — вызывающая блондинка. Но почему же люди Сырца прошли мимо них? Тупые — это понятно, но не настолько же! Смогли прикинуться другими? Невероятно! Бомж Харитон не ошибся, он просто проспал. Сообщи он свою сногсшибательную новость утром, и имелась бы возможность раз и навсегда закрыть «мстителей». Но куда они уехали? КАК они могли уехать из обложенного города?! Снова оставили с носом людей на кордонах? А если уехали, не означает ли это, что светопреставление в Кабаркуле прекращается? Да черта с два, не может быть так просто. Возможно, интуитивно почувствовали опасность, сменили берлогу, но будут дальше пакостить. Как им удается просачиваться сквозь пальцы?

Опускались руки. Он приказал помощникам разобраться с этими двумя, допросить поочередно всех постояльцев отеля, выяснить ВСЕ, что известно про эту парочку. А сам побрел из отеля на свежий воздух. Он должен был перестроить работу мозгов, они сегодня трудились не в том направлении. За ним, разочарованно пыхтя, спускались груженные оружием омоновцы.

— Граждане, просьба из пансионата не разбредаться, — уныло объявил Шура Лапчик, с неприязнью озирая приободрившихся постояльцев. — С каждым из вас будет проведена беседа. Начнем, пожалуй, с вас, молодые люди. — Он плотоядно уставился на оробевших геев.

Остальные расходились по комнатам. Брат уводил сестру, она недоверчиво поглядывала на молодого лейтенанта, бледность постепенно сходила с лица. Пятились в свое убежище молодожены Царицыны. Уходили в дальнюю комнату пенсионеры — мужчина не очень уверенно переставлял ноги, с подозрением ощупывая левую часть грудной клетки. Спутница шла рядом, испуганно поглядывая на него.

— Сердечко пошаливает, дорогой? — обеспокоенно спросила она, когда они вошли к себе в номер. Она добралась усталой походкой до ближайшего стула, села. Бывший конструктор авиационного предприятия глубоко вздохнул, досадливо качнул седой головой.

— Боюсь, у организма выработалась реакция привыкания на его почтенный возраст, дорогая… — Он задвинул щеколду, потом неожиданно бодро для своего возраста добежал до заправленной кровати и рухнул на нее, закинув руки за голову. — Временами мне действительно начинает казаться, что там что-то пошаливает.

— А у меня месячных давненько нет, — пожаловалась старушка. — Не исключаю, конечно, что это обычная задержка…

— Месячные? — Он удивленно поднял голову. — В твоем-то почтенном возрасте? — Он сглотнул, и возрастных морщин на дряблом челе стало значительно больше. — О, дорогая, неужели наши отношения зашли настолько далеко? Соленого не хочешь?

— Нет, — качнула головой пенсионерка. — Хочу твою фамилию, Никита. Шучу. — Ее усталое личико озарилось симпатичной улыбкой. — Послушай, тебе не кажется, что мы стояли на краю? Ей-богу, если бы эти двое молчунов из Уфы не смотали удочки сегодня утром, нам пришлось бы призадуматься над своей дальнейшей участью. Дементьев бы нас дожал. А ты, конечно, парень хоть куда, но вряд ли справишься с толпой омоновцев.

— Да, эти двое нас спасли, — согласился мужчина. — Надеюсь, их самолет не опоздал. Какое-то время можем жить спокойно.

— Ты знал, что этот факт можно использовать, — осенило женщину. — Нас предупредили, что готовится налет, у нас была возможность уйти, но ты уговорил меня этого не делать. Рисковые мы парни, Никитушка…

— Да, мне что-то подсказало, — кивнул пенсионер. — Можем расслабиться, Ксюша. Но не стоит забывать, что через какое-то время нас вызовут на допрос помощники Дементьева, и придется играть свою роль дальше. И чем скорее они это сделают, тем лучше. Через два с половиной часа очередная акция. — Он посмотрел на наручные часы. — Полагаю, ты не забыла?

— Может, лучше в Турцию? — засомневалась женщина. — Или в Африку?

Он засмеялся, пружинисто поднялся, обнял ее, смиренно сидящую на стуле, начал осыпать поцелуями.

— Нет уж, дорогая, в Африке акулы, в Африке гориллы…

— Никитушка, не надо… — Она негромко смеялась, отворачивала лицо. — Не надо, как ты можешь, я такая старая, мне неловко.

— Снимем вторую кожу? — предложил он.

— А потом вернуть не успеем, — испугалась сообщница. — И будут наши морщины сидеть криво. Нет уж, давай потерпим.

— А как насчет секса?

— Забудь, — фыркнула женщина. — Голова болит, Никитушка. И полиция на пороге. Вернись на свою подушку…

— Надоела мне эта подушка, в ней ни пуха, ни пера, за что, спрашивается, платим большие деньги? — Мужчина оторвался от своей подруги и начал вышагивать по уютно обставленной комнате. Половицы в пансионате не скрипели, стены обладали достаточной звукоизоляцией, при закрытой щеколде они могли здесь чувствовать себя вполне комфортно. Женщина исподлобья наблюдала за его перемещениями, поджидая каверзы. Но Никита мыслями был уже далеко. Сгущались тучи над головой, но их миссия в Кабаркуле только выходила на свой пик. Предстояло много работы. Бросить, не доделав, обидно, а усталость уже прогрессировала, временами возникала неуверенность, приходилось импровизировать, по ходу менять планы. Информация о перемещениях важных лиц продолжала стекаться к «мстителям», но над информаторами тоже висели тучи, приходилось проявлять осторожность. Основных «фигурантов», что в случае провала сели бы с ними на скамью подсудимых, знал только Никита. Ксюша их не знала. Не сказать, что он не доверял своей подруге — он доверял ей больше, чем себе. Но женщина есть женщина, расколоть ее на допросе куда проще, чем закаленного мужчину. И опять же, меньше знаешь — меньше срок…

Они действительно полгода не выходили на тропу войны. После вакханалии по сценарию Агаты Кристи, учиненной в крупном областном центре Восточной Сибири, «мстители» ушли на дно. Полиция великого государства искала их с таким усердием, с каким Соединенные Штаты не искали своего Бен Ладена. Лица Никиты Россохина и Ксении Левторович возникали в новостях Центрального телевидения как особо опасные для общества преступники. На них валили убийства, которых они не совершали, налеты на банки, мошенничества, запугивание добропорядочных граждан, о которых они даже не подозревали. Их физиономии висели на «досках почета» практически всех полицейских отделов и управлений необъятной страны. Часть населения, зомбированная «ящиком» и официальной пропагандой, их боялась, другая — поддерживала. Люди писали им письма до востребования, жаловались на произвол чиновников в своих городах и поселках, умоляли «как-нибудь заглянуть». Объявлялись подражатели, объявлялись те, кто выдавал себя за «мстителей». Но их деятельность не отличалась успехом, полиция и органы госбезопасности хватали этих людей уже на второй день после акции. Люди получали реальные сроки, и у продвинутого интернет-сообщества подобные потуги вызывали лишь сочувствие. Впрочем, подражаний было немного. Органы, ответственные за противодействие экстремистской деятельности, учились работать на своих ошибках. Реальные «мстители» пропали. Прошло три месяца — никаких известий. Миновало полгода — ни слуху ни духу. Успокоились? Получили хорошие «гранты» от своих закулисных работодателей, заинтересованных в дестабилизации ситуации в стране, и убрались на заслуженный покой на один из тропических островов?