– И все-таки, как же тогда я тут оказался?

– Хороший вопрос, на который у меня нет хорошего ответа.

Марфа встала, подошла к печи, подбросила в огонь пару дров. Берестяной дух в доме стал сильнее. Затворив печь обратно, повернулась и посмотрела на Арсентия, поглаживая подбородок.

– Я вот что думаю – спать пока рано ложиться. Опять же, интересно мне с тобой, – произнесла она задумчиво. – А что, если я тебе погадаю? Не забоишься?

– Чего мне бояться? – пожал плечами Арсентий. – Только что это даст?

– Кто знает? Во время гадания многое узнать можно из того, что обычно от глаз скрыто.

– Ну что же, если это даст ответы – почему бы и нет.

– Хорошо. Только вот что, Арсентий, – дело это непростое, а порой и опасное. Поэтому сиди молча и не двигайся. Понятно?

– Да, – ответил послушник и постучал пальцем по кружке. – А медовухи еще нальешь? Больно хорошая она у тебя.

– Налью. И в дорогу с собой дам. – Марфа взмахнула рукой, и почти все свечи в доме разом погасли, только две на столе продолжили гореть. Кот в тот же момент соскочил с коленей Арсентия, быстро запрыгнул на печку, скрылся в темноте, и только по горящим глазам можно было понять, что он там.

Послушник молчал и смотрел на происходящее с интересом – такого он не видел никогда. Марфа сняла фартук, развязала и отбросила в сторону цветной пояс. Решительным движением распустила волосы, которые тугими волнами скатились на плечи. Сняла с полки большую берестяную коробку, открыла и долго копалась внутри, что-то выискивая. Вначале достала какой-то мешочек, судя по всему, наполненный шуршащими сухими травами. Подумала, посмотрела на Арсентия, прищурив левый глаз, мотанула головой и убрала мешочек обратно. Так же отринула еще несколько разных предметов.

– Нет, все не то, – задумчиво произнесла она, продолжая рыться в коробке. – Все это слишком слабое в твоем случае. А! Вот, пожалуй, подойдет!

Вынула серебряное блюдечко размером с две ладони, положила на стол, потом насыпала на него какой-то порошок, вспыхнувший на лету зеленым пламенем, – оно на мгновение окрасило лицо хозяйки.

– Из-за леса, из-за гор, из-за моря-океана ехал всадник гордый да на вороном коне, – протяжно, почти певуче приговаривала Марфа, глядя на блюдце. – Ехал всадник на вороном коне, а за ним другой, на коне красном. А за всадником да на красном коне спешил всадник на коне белом. Ехали богатыри друг за другом не один день, да и не два, и не год, да и не два, а целый век ехали, да вокруг смотрели глазом орлиным, сердцем соколиным.

Время от времени, пока женщина произносила свой заговор, блюдце расцвечивалось яркими огнями разных оттенков.

– Доехали богатыри да до озера Купава, а на озере на том, да на острове Буяне стоял камень золотой, камень огненный, бел-горючим Алатырем прозываемый. А на камне Алатыре, да на каждой стороне, словеса огнем горели, колдовские да волшебные, все про жизнь говорящие человека, Яромиром прозываемого.

– А ты откуда это мое имя знаешь? – не удержался от вопроса Арсентий.

– Я тебе что сказала, обалдуй? – Марфа подняла глаза и посмотрела с укором. – Молчи сиди!

Видимо, больше ему не доверяя, она продолжила свой заговор шепотом, так, что он не мог разобрать ни слова. Долго читала, Арсентий даже успел заскучать. Лицо ее по-прежнему время от времени освещали разноцветные огоньки, в которые она внимательно всматривалась, порой прищуриваясь. Потом замолчала, решительным движением отодвинула от себя блюдце, уронила голову на грудь. Посидела так несколько мгновений, тяжело дыша, потом опять махнула рукой, зажигая свечи.

– Ну что, узнала что-то? – спросил Арсентий с легкой иронией.

– Что же ты такой болтливый, а? – Марфа взяла кувшин, покачала им, убеждаясь, что там еще что-то есть, разлила по кружкам остатки медовухи. – Да, непростая у тебя судьба. Немало пришлось пережить, но немало и еще предстоит выдержать.

– Ну это я и сам знаю.

– Многое у тебя было – и место сытное при князе, и дом богатый, и семья любящая. И этим всем ты вызвал зависть у кого-то, настолько сильную, что пошел этот кто-то к ведьме. Она не сразу согласилась, но, видимо, было у этого человека что-то, чем он ее убедил. Не знаю точно чем, не увидела.

– А имя этого человека ты увидела? – всерьез заинтересовался послушник.

– Нет, ни его имени не увидела, ни ведьмы той. Она сильная, не оставляет таких следов, чтобы кто-то посторонний прочесть смог, даже я. Но на тебя она очень лютый навет наложила. Потому ты и лишился всего, что было.

Марфа ненадолго замолчала. Потом встала, убрала в коробку блюдце, явно показывая таким образом, что закончила. Арсентий смотрел на нее с недоумением.

– И это все? Я-то наделся, ты мне скажешь, что делать, чего не делать. Не много ты увидела, надо сказать.

– Я достаточно там увидела, только тебе это знать ни к чему до поры до времени.

– Как все загадочно. – Арсентий сложил руки на столе и наклонился вперед. – Только вот главный ответ ты все равно не увидела.

– Какой ответ?

– А почему я тут сегодня оказался.

– Отчего же, и на этот вопрос ответ я увидела.

– И? Расскажешь?

Она некоторое время смотрела на послушника, не отводя взгляда.

– Ладно, расскажу, хоть и не хотела. Знаешь, почему многие считают, что у меня нога костяная и один глаз не видит? Потому что я между двумя мирами стою. Вот и придумали, что у меня нога и глаз неживые – те, которые в мире мертвых остаются. Конечно, все намного сложнее, но для простоты понимания и такое объяснение подходит.

– Понятно. Но я тут при чем?

– Ты свою семью любил так сильно, что, когда потерял, твое сердце осталось живым только наполовину. А вторая половина замерзла полностью, не живая уже. Поэтому ты, как и я, можешь иногда из одного мира в другой переходить.

– Ого как! – Арсентий явно был озадачен. – И как этим умением пользоваться?

– Не считай это даром, послушник, это проклятье, – покачала Марфа головой. – Ты не в двух мирах сразу, ты ни в одном из них, на рубеже все время. И сейчас неизвестно еще, какой из миров тебя затянет.

– А что будет, если тот мир сильнее за меня примется? Может, я смогу свою семью видеть?

– Эх, Арсентий, Арсентий! Борешься с нечистью, считаешь, что знаешь, где добро, а где зло, но сам ничего не понимаешь в устройстве мира. Если Навь сильнее Яви окажется, то ты останешься в мире живых, но сам будешь мертвым. Вурдалаков встречать доводилось?

– Несколько раз.

– Так вот, стать вурдалаком – это для тебя самым лучшим исходом тогда станет.

– Хорошенькая история.

– И еще. Вот этот ожог, – Марфа указала на опаленную левую сторону лица Арсентия, – думаешь, он просто так появился?