Я закипела буквально с первых его слов:

– Ну, причем же здесь ты, мой бедный Камиль?!! Ты ведь всего лишь жертва моего посягательства! Может быть, убив меня, твои соплеменники оправдают тебя. Сваливай вину на меня, а иначе как?! А лучше придуши меня, чтобы мои взгляды тебя больше не мучили! – я еле успела отскочить, перед тем, как он в ярости опрокинул громадный стол и тяжелую лавку. Глиняные осколки от бывшей посуды смешались с остатками пищи, жалко плавающей в луже узвара. Ладно лавка, но ведь стол-то был прибит к полу! Сколько же было силищи в этом разгневанном монстре!

– Здорово! Развороти здесь всё кругом! Не хватает только моего трупа на этих руинах! – огрызнулась я, снова отскакивая, потому что другая лавка полетела в противоположную стену, снеся полки и разворотив вдребезги всё, что на них покоилось столько лет.

– Если я так мучаю тебя, зачем приперся?! – меня совсем не пугало это перекошенное лицо и горящие дикие глаза. Я знала, в это время суток, он мог в любую минуту предстать передо мной ночным дьяволом. Камиль пытался дышать, но его грудь не вмещала в себя столько воздуха, сколько ему сейчас было нужно. Он издал прерывистое и отчаянное рычание, в бешенстве шаря глазами, чем бы ещё можно было разгромить мой дом. Мне тоже захотелось закричать или разорвать что-нибудь в клочья, но вместо этого, я бросилась прямо к нему, толкнув его в грудь: – Что, не посчастливится тому, кто попадет под горячую руку вольфгара?! Не сдерживайся! Можешь ударить меня, может тебе легче станет! Только мне ты уже хуже не сделаешь!!! Я ничего не могу с собой поделать, чудовище вольфгарское, пыталась злиться на тебя, забыть, только сердце не обманешь – оно готово впереди меня катиться к тебе и всё! Ты нужен мне, я не хочу терпеть это одна! – я дотолкала его до стены, пока он в неё не уперся, но потом, схватив меня за плечи, он резко развернулся и зажал меня между собой и стеной.

– Несносная, … невыносимая, … ненормальная рыжая чайка! Разгреби в своей голове место и запомни, наконец, что я скорее покалечу самого себя, чем смогу по-настоящему поднять на тебя руку! И мне не станет легче, как не стало оттого, что я пошел у тебя на глазах с вольфгарской девушкой. Потому что ничего не было! Я вдруг становлюсь противен самому себе, стоит мне прикоснуться к другой! Что ты со мной сделала? Словно чары, будто ведьма нашептала, словно я сошел с ума! Вот почему ты сейчас улыбаешься? Тебя это радует?! Я как собачонка готов бежать за тобой, только бы быть рядом! Но в тысячный раз тебе повторю – мы вместе найдем нашу погибель! И я не хочу, чтобы ты пострадала, помоги мне! Сделай что-нибудь, чтобы я нашел в себе силы противостоять.

По мере того, как он всматривался в мои глаза, к нему возвращались спокойствие и уравновешенность, гнев утих, сменившись искрами досады и глубокой печали.

– Я не нужна тебе? – прошептала я в тишине с холодеющим сердцем, которое отчаянно кричало и билось в груди.

– О-о-о-о!!! Почему я не сдох в том бою?! – Камиль застонал, закрыв лицо руками, как всегда уходя от прямого ответа.

– Мне …нужно начертить карту …для Алишера, – безучастно проронила я, как во сне, медленно двигаясь в свою комнату. Мне нужна была передышка. Насколько мне было хорошо, когда он находился рядом – настолько же было больно при мысли, что я должна отказаться от него.

Безумие? Но я выбрала его добровольно!

Я действительно уселась чертить на толстом пергаменте линии маршрута. Было ясно, что он тоже вошел следом за мной. Машинально рисуя, плохо слушающейся рукой, я старалась не смотреть в его сторону. Вдруг прямо передо мной, в стол, воткнулся нож!

– Кинжала у меня нет, поэтому отдаю тебе долг вот этим, – почти спокойно произнес Камиль.

– Вольфгарский нож! Даже лучше чем наши лезвия. Разве для того чтобы отдать мне его, нужно было разломать мой обеденный стол?

– У меня для тебя ещё есть кое-что. – Он что-то надел мне на шею, поправив косу. Я опустила голову – у меня на груди, на цепочке из белого серебра висел черный камень.

– Ты знаешь, что это за камень Тара?

– Это алантин, драгоценный и очень редкий камень, стоящий пяти пригоршней алмазов. Говорят, у него есть магические свойства и не просто найти его в нашем мире, – заворожено ответила я, прикасаясь к гладкому холодному кристаллу.

– Верно, это самое дорогое, что у меня есть. Я дарю его тебе, и хочу, чтобы он всё время был с тобой. У вольфгаров он цениться дороже, чем пять пригоршней алмазов, имея его не страшны черные чары, в этом его ценность. Камень чувствует магию и раскаляется до красна, но не обжигает, он защищает своего хозяина от страшной силы. А ещё от вранья, если кто-то будет тебе врать – ты почувствуешь жар алантина.

– Понятно, теперь ты убедился, что я не ведьма, приковавшая тебя к себе чарами. Но зачем ты сделал мне такой подарок?

– У вольфгаров есть такой обычай, …если мужчина прощается с женщиной – он должен сделать ей подарок, тем самым окончательно подтверждая разрыв, – удрученно произнес Камиль, затухающим голосом.

Я застыла, камень обжигал меня холодом, а в душе, в моей душе снова взметнулся ураган:

– А ты уже все остальные ценности роздал и отдаешь последнее или степень прошедшей привязанности к женщине соразмерна преподносимому подарку? – прошептала я, отказываясь верить в происходящее. – Я не вольфгарка и мне не нужен твой подарок! Забери его! Забери и уходи, я не держу тебя!

– Обратно подарки не возвращаются – это серьёзное оскорбление, как плюнуть вольфгару в лицо, за такое сразу убивают на месте.

– Отличный способ от меня избавиться, – горько выдохнула я сама себе. Камиль шумно вздохнул за моей спиной. Я оставалась неподвижной. Через время он затарахтел чем-то у комода.

– Что это Тара? – так как его голос был уж слишком удивленным, мне пришлось обернуться, встать и на подкашивающихся ногах подойти к нему.

– Деревянная шкатулка, – пожала я плечами.

– Вижу, что не барабан из бычьей кожи! – нетерпеливо мотнул головой Камиль. – Это что? – он перевернул её вверх дном. Эту шкатулку я помнила ещё с детства, до сих пор её никто так и не смог открыть, а разломать старинную вещь отец не позволял. На дне этой шкатулки были выжжены странные символы – разные в каждом из четырех углов.

– Я не знаю, что они означают, это символы не моего народа. Отец нашел её очень давно в подземелье. Похоже, здесь был очень хитрый ключ, но он утерян.

– Зато я знаю, что это! Это символы четырех древних кланов вольфгаров. Как она оказалась в подземелье? И вряд ли это работа вольфгарских мастеров, мой народ никогда не изготавливал подобные безделушки. Но тогда почему на ней наши символы? Вот этот, – Камиль указал на один из странных иероглифов, – это символ нашего клана – клана огня. Это символ клана ветра, очень сильного и враждебного нам клана, а это символы двух более слабых кланов, с которыми постоянно воюет мой отец, клан воды и клан камня. Не понимаю!

Он так увлекся этой находкой, а я стояла рядом с ним и не понимала, зачем он рвет моё сердце, что теперь будет дальше с нами, и как мне вернуть ему этот висящий на мне гирей камень. Я снова невольно залюбовалась этим вольфгаром. Манящий к себе хищник, с настолько правильными и красивыми чертами лица, что жертве ничего другого не оставалось, как просто сдаться. И не смотря на моё чувство к нему, я так и не могла назвать его своим.