как тяжелые балки. Он сжал их всего на мгновение, прежде чем отойти от нее и повернуться спиной.

– Седрик, – солдат вытянулся струной, весь настороже, – ты проводишь ее к начальной точке.

Седрик почти кивнул.

– Отец, – позвала его Келани, он чуть наклонил голову, чтобы повернуть к ней свое ухо, – может ли Лорен сделать это?

Кент перевел взгляд на рядового. Солдат выдержал его, сомкнув руки за спиной. После их последней ссоры предложение лересы застало безымянного врасплох. Ему почудилось, будто плечи секира немного приподнялись.

– Я полагаю, да, – согласился он.

Келани облизнула губы.

– Спасибо, – быстро проговорила она. – За все. – Это было ее прощание.

Кент поспешно удалился, не в силах видеть ее. Келани решила, что так будет лучше. Ее горло болезненно сжалось, как от ожога, но она не заплакала. Лереса никогда не видела, как плачет ее отец, и не хотела, чтобы этот первый раз стал последним воспоминанием о нем. Его горе в конце концов сломает ее.

Дядя одарил ее тоскливым взглядом на прощание, прежде чем последовал за секиром.

– Лереса Кевалайн, – привлек ее внимание солдат в желтом. – Следуйте за мной.

Келани развернулась на каблуках. Это потребовало немного больше усилий, чем обычно, из-за тяжести защиты. Она ощущала, как кожа теплеет под слоями брони. Ее шаги звучали как-то по-другому. Каждая попытка шагнуть гвоздем вонзалась в землю.

В том месте, где прерывалась граница из проволоки и был проход, линия охраны завернулась, оставляя достаточно места для того, чтобы впустить нежданных гостей и сделать их своими пленниками. Келани шла за солдатом, Лорен следовал за ней по пятам. Хранитель повел ее по подвалам.

Лереса, в отличие от старших братьев, редко покидала Дворец Розы. Ее не прельщали долгие прогулки по улицам Дорна, столицы Галинии. Ей не нравилось быть в центре внимания. По крайней мере, такого жадного и назойливого. Она всегда выходила с гвардией, но им вечно не хватало рук, чтобы уберечь ее платье и кожу от назойливых прикосновений или остановить незнакомцев, слюнявивших поцелуями ее руки. По этой причине она отказывалась от прогулок, приносивших ей мало радости. Все, что она любила больше всего, не занимало места, оно хранилось в сердце, подпитывая ее изнутри. Семья, сады, теплицы, взгляды других Имен, особенно С., – этого было достаточно.

Несмотря на это, она знала, как распределялись участки, прилегавшие к каждому дворцу, как текли улицы между зданиями и другими городскими сооружениями. Обучение дало ей это. С самых высоких окон Дворца Розы уже можно было оценить ширину русла некоторых рек.

Ей не представлялись грубыми или унылыми фасады обычных зданий. Они походили на реалистичные картины, как если бы были сделаны с помощью пинцета. Строения отпечатывались в ее памяти во время каждой поездки в экипаже, затемненные, как она думала, дымкой стекла; однако лереса убеждалась, что такими они были на самом деле. Стены, такие гладкие, прямые и темные, в некоторых местах ветхие из-за течения времени или отсутствия внимания, потрескавшиеся и облупленные. Стены были непроницаемыми и ловили каждое пятнышко солнечного света, каким бы крохотным оно ни было.

Арена, по обычаям, устраивалась в одном из самых населенных районов всего секьяра, который находился рядом с дворцом, в данном случае Дворцом Корней. Там жили средние сословия и аристократия. Не было особенной роскоши, но и нищие не мозолили глаза. Городская гвардия уделяла особое внимание этому сектору. Тем не менее самые богатые и важные персоны, разумеется, после Имен, вроде потомков другой ветви или титулованных особ, жили не в этой суете, а по другую сторону от дворца, в частных домах. Они желали казатсья скромными протеже знати и прятались вдали от толпы.

Открытие Арены многое изменило и в жизни обычных трудяг. Граждане должны были оставаться в своих домах с незапертыми дверями и окнами в ожидании, пока один из бойцов не посетит их уголок и не попросит о помощи. Более удачливые и жизнерадостные горожане могли бы воспринимать это как бессрочный отпуск в условиях невозможности пойти на работу, но большинство из них не были столь богаты, чтобы ничего не делать. Единственное, что могло как-то восполнить их потери, это вероятная удача столкнуться с Именем, но прежде всего его или ее пребывание нужно было заверить, желательно не лужей крови. Вообще-то, так или иначе, все хотели, чтобы Арена поскорее закончилась, а она еще даже не успела начаться.

Пока они шли по мостовой, колокольный звон нарастал. Вибрация распространялась по телу лересы, от нее вздрагивал каждый волосок на ее затылке. Все эти волоски горничные безуспешно пытались приструнить деспотичными шпильками. Она не понимала, почему ее волосы были собраны в высокий пучок, а метку едва прикрывал ворот рубашки. Чтобы она приняла неожиданную смерть, выглядя сногсшибательно? Зачем, если этого никто не оценит…

После нескольких поворотов Келани увидела начало дороги, по которой они шли. Флагшток в середине площади, воздев к небу флаг, ждал ее. Ее отправная точка.

Солдат, возглавлявший шествие, развернулся. К. и Лорен остановились.

– Мы прибыли, – сказал солдат. Он поднес указательный палец к уху. – Это обычный звук колоколов, привыкайте. Промежуток между звоном будет увеличиваться, пока не достигнет четырех секунд, – объяснил он, пряча руки за спину. – Они будут звонить четверками каждые четыре секунды, пока не сольются в поток. Затем раздастся звук восьми, немного потяжелее. Когда прозвенит последний звонок, Арена начнется.

Келани сглотнула и медленно кивнула, не сумев скрыть волнение.

Солдат поморщился.

– Не переживайте так, – он попытался успокоить ее. – Вы не ошибетесь.

Лереса не боялась не различить их. Не это заботило ее. Она знала, что, когда услышит их, поймет. Имена имели обычай ставить такие же колокола в пору самых торжественных праздников, хотя и далеко не всегда редко. Проблема была в самой Арене. Этот звук призывал на смерть.

– Есть вопросы? – спросил офицер.

Она покачала головой.

– Хорошо. Тогда все готово. Мы уходим.

– Я бы хотела… – голос лересы прозвучал хрипло. Она тут же поднесла руку к губам и прокашлялась. – Попрощаться с моим солдатом.

Хранители в желтых пиджаках переглянулись. Он поднял брови, полагая, что понимает, что происходит. К. попросила именно этого солдата сопровождать их. Впрочем, Арена разбила не одну пару…

– Так и быть, – согласился он, немного покачиваясь на подошвах сапог. – Я пойду и подожду через пару улиц, – сказал он, показывая Лорену рукой. – Удачи, лереса Кевалайн, – поклонился офицер. Его пожелания казались искренними.

И Келани, и Лорен смотрели на него, пока он не исчез в клубке улиц.

– Позаботься о Кирстин, Лорен, пожалуйста, – умоляла она, как только он повернулся к ней. – И поговори с