Хайди и Палани Пемондарк были двумя Именами, поделившими все. Их прадедушка и прабабушка. Пятое поколение близнецов Пемондарк, которые стали наследниками, когда их старший брат, первенец, погиб на второй Арене. Секьяр был разделен в 1085 году, именно тогда близнецы Пемондарк унаследовали все, а Денис основал династию Джетенопикс. Вместо распрей они решили сохранить единство своей территории, поженившись и родив общих наследников. Союз, в котором оба голоса должны были стать услышанными. Единственный пример в истории, когда мужчина и женщина воспринимались как секир и секейра наравне.

Присцилла обожала своего брата, но не настолько, чтобы разделить с ним постель. Перси был ее второй «маленькой пухленькой щечкой». Напарником. Правым глазом. Ее мужским воплощением. Но она не хотела другую себя рядом, даже его, для этого у нее была она сама.

Дрожь пробежала по позвонкам П.

– Не упоминай об этом. – Она сплюнула, испытывая отвращение к этой идее. – Меня тошнит даже от… – И спрятала лицо в ладонях. – Ах! Как только ты могла поднять эту тему? Теперь я не могу выбросить это из головы!

Пир подняла руки вверх, извиняясь.

– Значит… – она продолжила разговор, который скорее был похож на мысли вслух. – Ты отречешься от Имени, чтобы связать себя с Сетом, или убедишь Перси отказаться от наследия в твою пользу?

Лереса, как прищепкой, зажала пальцами ее верхнюю губу.

– Ни то, ни другое, – постановила она. – Моя помолвка с Сетом не имеет смысла, если мое Имя даст мне больше, чем я получу от него. У него нет ничего, – она подчеркнула, опуская указательный палец вниз, – что действительно стоит того.

– Ничего?

Присцилла покачала головой.

– Поверь, он не способен перепрыгнуть левиафана, – заверила она. – Были у меня и лучше, – похвасталась лереса.

– Гррр, – Пир согнула пальцы, как будто пыталась поцарапать ее на расстоянии когтями.

– И ни за что на свете я бы не вынудила Перси отказаться от всего ради меня, – добавила она. – У него ровно такие же права, как и у меня. Во всем мире нет короны, способной разрушить нашу связь.

Каждый раз, когда она говорила о брате, ее глаза сияли. Так или иначе, Присцилла была страстной молодой девушкой. Ее глаза блестели, когда она что-то замышляла, над чем-то смеялась, соблазняла кого-то, короче говоря, всегда. Любой, кто не был знаком с ней довольно близко, мог неверно истолковать скрытый смысл этого огня. Однако в тот момент они сияли преданностью. До сих пор только два человека смогли пробудить нежность, прятавшуюся в самых сокровенных уголках ее существа: Перси и их отец, Петр.

Пир поглаживала ладонями ткань платья.

– Секир будет искать возможности союза твоего рода со Станкевичусами, – проговорила она немного мрачно. – Прежде всего, если они опять выиграют. Если ты не воссоединишься с Сетом, он объявит помолвку Перси с Соранией.

Присцилла встала и подошла к подруге и обняла ее за плечи. Они смотрели на отражения друг друга в зеркале.

– Нет, если я попрошу его не делать этого, – сказала она проницательно, – папа никогда не говорит «нет» своей маленькой принцессе, – более резким тоном, изображая голос капризной девочки и хлопая невинными глазами.

Губы подруги расплылись в улыбке.

– Приготовься, красавица, потому что очень скоро ты станешь женщиной будущего секира. Я могу обещать тебе это.

14

Арена

Автомобиль трясло, и ее качало из стороны в сторону. Келани пыталась бороться с этими бесконечными толчками, напрягаясь, но это приводило лишь к тому, что ее мотало еще сильнее. Словно началось землетрясение.

Отец, наоборот, расслабился и уперся в спинку переднего сиденья, едва не слившись с ней. С того момента, как они сели в машину, он ни разу не посмотрел на лересу. Его глаза следили за чем-то снаружи, скорее всего, за тусклыми пейзажами, которые быстро сменяли друг друга, как будто поля убегали вдаль, пытаясь скрыться от них, как от живых предзнаменований грядущей бойни. Его рука машинально потирала нижнюю губу, и это выдавало его скрытую тревогу.

У Келани пересохло во рту. Всякий раз, когда она пыталась сглотнуть, она чувствовала боль, как будто в ее горле скрестились два острых клинка. Она просто хотела, чтобы темный сгусток эмоций, вызывавший болезненные судороги в животе, не выбрался наружу, погрузив ее в отчаяние окончательно.

Келани старалась не думать. Не думать о том, что случится, когда машина остановится. Когда она выйдет из нее.

Она закрыла глаза и сосредоточилась на воспоминаниях о братьях и сестрах. На Кирстин. На Кигане. Однако их призрачные образы, порожденные шаткой памятью, вызывали дрожь в позвоночнике. Тоска наполняла ее грудь. Она не попрощалась с Кирстин. А Киган даже не понял, что их встреча была прощанием.

Келани глубоко вздохнула.

Она открыла глаза, но не отважилась выглянуть в окно. Не хотела знать, где они и как далеко ей придется еще идти пешком от места остановки. Она ущипнула себя за бок, подавляя нараставшую панику. Внезапно воздуха в кабине стало совсем мало

Отец взял ее за руку. Она инстинктивно повернулась лицом к нему. Кент улыбался, явно успокаивая ее. Келани неуклюже ответила, будто совсем разучилась улыбаться. Подняла уголки губ, словно натягивая тетиву. Внутреннее напряжение больше не разрывало ее на части, но она не отпускала руку отца, пока машина не остановилась.

Кент Кевалайн первым вышел, когда Рэндал открыл дверь. Дядя протянул ей руку, помогая выбраться.

Солдаты, прежде служившие Херальдумам и одетые в знаменитую форму – коричнево-охристые брюки и медово-желтые пиджаки с разветвленной «Х», вышитой на левой половине груди, у самого сердца, – приветствовали их четко отрепетированным поклоном.

Большинство из них выстроились в ряд. Они держали деревянные палки, воткнув их в землю, создавая таким образом барьер из пиков и проводов. Это была граница Арены. Чтобы ни одному жителю земель изнутри не удалось покинуть эту местность. Однако сбежать хотели немногие. Помощь бойцам, как правило, достойно вознаграждалась, возможно, поэтому все проходило спокойно.

Звон колоколов вдалеке ударил по ее барабанным перепонкам. Он был чем-то похож на спокойное сердцебиение. Но его ритм не смог перебить ее бешено колотящееся сердце. Ей хотелось, чтобы перезвон колоколов не прекращался никогда. Потому что пока она их слышит, она жива.

– Секир Кевалайн. – Солдат обратился к ее отцу и поклонился. – Лереса Кевалайн. – Он коротко кивнул ей. Келани не шелохнулась. – Все готово, – заверил он К. – Только прикажите.

Кент Кевалайн кивнул и повернулся в сторону дочери, но в глаза ей не смотрел. Он махнул головой Седрику и Лорену, которые ехали за ними на другой машине. Офицеры подошли к ним со снаряжением