— Найду. И это все.

— И отнесешь. Или ничего не будет.

— Это будут две оказанные услуги. Оружие станет моим.

— Два Принца за две услуги, — сухо говорит она.

Древние холодные глаза внимательно оценивают ее. Она во всей полноте ощущает зыбкость момента. Но кто не рискует, тот не выигрывает.

Наконец Принцесса говорит:

— Во времена войны могут пригодиться союзники.

— Я буду предлагать тебе свои услуги в будущем. Оружие будет частью этих услуг.

— Я это обдумаю.

Принцесса исчезает.

Глупец не знает, не поймет, что тишина как рак растет[35].

Кэт

Мой дар, если его можно назвать даром, заключается в чутком сердце. Я начала плакать с момента рождения и не остановилась, пока мне не исполнилось пять лет, три месяца и семнадцать дней — до дня, когда Ровена пришла в дом моих родителей и начала учить меня защищаться от постоянного шквала чужих эмоций.

Я часто думаю, что не научилась у нее ничему, кроме как перестать плакать, надеть маску и притвориться, будто этот мир не кажется мне невыносимым.

Мне известно, что мы очень хрупкие и этим обусловлена война, непрерывно ведущаяся на нашей планете, где ангелы сделаны из стекла, а демоны из бетона. Нас достаточно уронить, чтобы мы разлетелись на осколки.

Прошлым вечером я смотрела на Шона через опасную пропасть стола переговоров и поняла, что наша любовь тоже сделана из стекла. И мне нужно превратиться в алмазную пыль, чтобы усилить ее состав.

В дни, предшествовавшие победе над Королем Белого Инея, Марджери заручилась помощью Риодана, чтобы привязать опасный дрейфующий фрагмент реальности Фей, грозивший уничтожить наше аббатство. В ту ночь, когда я отправилась отдавать долг, Риодан озвучил мне цену: Шон будет временно работать в «Честерсе» официантом.

И костяшки домино начали падать.

Шон, как и я, не мог смотреть на страдания людей и, столкнувшись с нуждающимися, взял их под свое покровительство. Это — сила, которой я восхищаюсь всем сердцем.

И в то же время это зыбкий фундамент, на котором базируются обе наши семьи. Наши предки обладали невероятно развитым чувством ответственности за своих подопечных. Люди приходили к ним с проблемами и просьбами, которые становились все сложней.

С течением времени это испортило людей. Известь убийств, вязкость мести вливалась в их кровь до тех пор, пока их сердца не застыли подобно бетону.

Я целеустремленно прохожу через танцплощадки «Честерса», мои щиты подняты так высоко, как это только возможно, и все же я не в силах блокировать необъятное одиночество этого забитого людьми места, не могу не чувствовать голод и отчаянье, безнадежность и жажду. Так много ангелов, так много трещин. Их не нужно даже ронять, достаточно как следует встряхнуть.

На моем попечении двести семьдесят одна женщина Дублина. Самая старшая, Старая Анна, моя мудрая, добрая, древняя советница, чьи глаза, казалось, смотрят прямо в рай, уже месяц как мертва, убита Алой Каргой. Кристиан в ту ночь заплатил наивысшую цену за нашу свободу, и я не в силах помочь его найти. Одна из моих младших подопечных, Дэни, невероятно одаренная и невероятно импульсивная, отсутствует уже несколько недель, и я боюсь худшего. Марджери каждый день негодует и собирается отнять у меня правление, от которого я бы с радостью отказалась, но не в ее пользу.

Моя вторая половинка, Шон, возглавил черный рынок и вступил в прямое противостояние с двумя Невидимыми Принцами и безжалостным мужчиной, действия которого невозможно просчитать.

А еще в Дублине появились новые ши-видящие под предводительством женщины, которую не способен выследить даже Риодан. Я никогда в жизни не чувствовала себя настолько беспомощной. Мне хочется восстановить свое аббатство. Хочется вновь заполнить его стены тысячей сильных обитательниц. Я хочу обрести силу бетона, но не хочу платить за это слишком высокую цену.

Когда я пришла сюда несколько месяцев назад, намереваясь вернуть долг Риодану, он произнес фразу, о которой я не могу не думать: «Сбрось повязку с глаз, посмотри, в чем ты оказалась, признай, что плаваешь в дерьме. Если ты не видишь дерьма, которое тебя вот-вот захлестнет, ты не сможешь от него уклониться».

Я пришла сюда, чтобы выбраться из унитаза и стать бачком, который смывает дерьмо.

Я молилась о том, чтобы причиной того, что высокая зеленая трава растет под окном моей спальни, прямо над ледяной темницей Крууса, был осколок огненного мира Фей, но теперь он исчез, а лужайка зеленее прежнего. Она пламенеет маками, алыми, мясистыми, источающими опиумный дурман, который отравляет мои чувства, жаркими вечерами создавая иллюзию чернокрылого Принца, кружащего у моей постели.

Магией крови я отвадила его от своих скомканных простыней, а ведь я поклялась никогда не использовать этого искусства, никогда не переступать эту грань.

Но я должна защищать не только себя.

Изысканные золотистые решетки выросли из земель аббатства, опутались вьющимися черными розами с ароматом экзотических специй и дальних земель.

В наших садах появились десятки стоячих камней, украшенных символами, которых я не могу прочесть. Паре мегалитов не хватает лишь каменной перемычки, чтобы превратиться в дольмен. Я вздрагиваю от их вида всякий раз, когда мне приходится проходить мимо.

Жемчужные скамейки обрамляют огромный, изысканный, многоуровневый фонтан, вода в нем искрится, словно бирюза Карибского моря.

Невиданные прежде животные смотрят на меня с деревьев, оплетенных кружевными лозами, берущими начало за пределами наших стен. Коричневая прежде кора сменила цвет на слоновую кость с вкраплениями серебра, а низко свисающие ветви украшены сапфировыми листьями.

Каменный пол в моей секции аббатства сменился на полированное золото.

По ночам я слышу мужской смех, эхом разносящийся по нашим залам и коридорам. Лампы в аббатстве сутки напролет светятся мягким золотом, безо всякого источника тока. Огонь в каминах пылает без дров. Наши генераторы питают лишь небольшое количество фонарей. Мы выкрутили из них лампочки. Они продолжают светиться. Этот огонь поддерживает что-то нехорошее.

Круус изменяет наше жилище, захватывает его, и я знаю, что это лишь вопрос времени: когда тюремщики будут изгнаны узником, потеряв свой рай.

Мы обсуждаем это друг с другом, но до сих пор ничего не рассказывали чужакам. Это наш дом, для многих из нас — единственный дом, который мы когда-либо знали. Если мы не найдем способа прекратить трансформацию, то вынуждены будем уйти.

Скоро.

Но мы пока что не готовы признать поражение.