Когда полностью сошел лед, корабли спустили на воду, и Рэв напрямую спросил Мейнарда, взойдет он на палубу или нет.

Франк покачал головой.

— Прости, достойный воин. Это не по мне. Да и ваши боги оскорбятся, если чужак, иноверец, станет командовать драккаром. Неслыханное оскорбление, сам понимаешь.

Рэв шумно выдохнул — это он, конечно, понимал, но в походы очень хотелось.

— Все твое милосердие, господин, — буркнул он, — ты слишком к Богу своему прислонился, чтобы позволить нам грабить твоих друзей-христиан…

— Это ты зря так говоришь. Ваших богов я тоже понимаю, и понимаю, чем и как вы живете. Ты не думай, будто я не размышлял над этим вопросом. Я уже, на самом деле, решение принял, Рэв. Забирай драккар себе.

У рыжего воина отвисла челюсть. Разговор происходил перед большим домом, и слушали его многие, а тут и вовсе подтянулись поближе.

— Земля у тебя есть, — продолжал Мейнард. — Ты просил у меня кусок в конце долины — я тебе отдаю, только вдобавку забирай и корабль. И не думай, что это я тебе оказываю неслыханную честь: латать его и паруса шить будешь сам, за свой счет. Четверть добычи на нужды Хьёрта, остальное дели, как сам пожелаешь. Если уж так вам в походы хочется, — Мейнард оглядел собравшихся воинов, глазевших на него, словно на чудо Господне, — то отправляйтесь. Только поля бы засеять…

Мужчины разразились восторженными возгласами, женщины заулыбались. Мейнард прекрасно понимал, что одной торговлей да сельским хозяйством поселение не выживет, земля тут довольно скудная, и без добычи, которую северяне принесут из похода, следующая зима станет очень суровой. Хродвальд не слишком-то хорошо управлялся со своим имуществом…

Впрочем, обрадованный Рэв объяснил Мейнарду, что раньше, чем будут засеяны поля, а потом урожай взращен и собран, никто в поход не отправится. Это было справедливо, в поселении требовались мужские руки. Женщины в одиночку тут не справятся, хотя они и сильны. Потому доставали из сараев плуги и бороны, которым зимой поправили все погнутые зубья, и хорошо подкармлвали быков: тем протребуются силы, дабы вытянуть плуг.

Весна разгорелась, как огонь в очаге, и дороги давно стали проходимы. Мейнард снарядил торговый обоз, как обещал, и отправил товары на продажу под надежной охраной. Молодые монахи уехали с обозом, сердечно попрощавшись с Мейнардом, благословляя его и обещая всегда за него молиться. Кто знает, какая жизнь их ждет дальше и в каком монастыре. До ближайшего города их сопроводят, там они найдут себе попутчиков, а деньгами Мейнард их снабдил — сделал для бывших братьев то, что мог. Они уехали, так правильно, и все же было немного грустно. Оборвалась последняя нить, связывавшая его с монастырем, где он провел шесть лет… И реликварий, как обещал отцу настоятелю, не вернул христианской церкви. Выкупить его, что ли, у Бейнира? Мейнард знал, реликварий никуда не делся, стоит себе в вождевой сокровищнице. Но хватит ли денег? Весна хороша, только вот запасы подошли к концу…

Он усмехался, ловя себя на мысли, что думает уже давно как хозяин. И это нравилось Мейнарду.

Надо было ехать к Бейниру. Франк все уже решил для себя — что скажет вождю, его жене и Альвдис, и как скажет. Кольцо жгло кожу, а казалось бы, простое костяное колечко… Его необходимо вернуть.

Альвдис ждала Мейнарда каждый день. Это оказалась самая длинная зима в году. Обычно в работе, беседах и играх время пролетало быстро, но не в этот раз. Странное обещание, данное Мейнардом, его поцелуй, его подарок — все это Альвдис не забывала даже во сне. Она старательно выполняла то, что ей велела Далла, сама отдавала приказы, лечила заболевших, перешептывалась с Тейтом — казалось бы, все как всегда. Но за этим скрывалось настолько громадное нетерпение, что Альвдис поражалась, отчего другие его не видят. Никто не заметил ее долгой прогулки с Мейнардом в йольской ночи, никто не бросал косых взглядов и ни о чем не спрашивал. Никто не знал. Это была только ее тайна.

Зимой Альвдис исполнилось восемнадцать — по меркам северян, еще настоящая юность. Замуж девушки выходили не слишком рано. Чужаки рассказывали, что в других землях девушку могут взять в дом и в двенадцать, и в тринадцать лет, причем не спрашивая ее согласия. Для Альвдис это казалось немыслимым. Как можно позволить так с собой поступить? Ни одну северянку нельзя принудить подобным образом, если что, все выступят на ее защиту, а наглец, посягнувший на такое, вряд ли останется в живых. Впрочем, иногда отец рассказывал: так хорошо, как здесь, в Аурланде, живут не все северяне. Те, кто ближе к чужим землям, рискуют больше. Говорили о русских витязях, не имющих ни страха, ни совести, ни почтения перед женщинами и полагавшими их законной добычей. Иные земли — иные нравы. Хотя Альвдис все равно было довольно сложно это понять. Бывало, что в Норвегии девушка выходила замуж в пятнадцать лет, однако случалось такое довольно редко.

Каждый день Альвдис по многу раз прикасалась к медальону, подаренному Мейнардом, и маленький солнечный диск согревал. Каждый день она подавляла желание выйти на дорогу, или взобраться на крышу, откуда хорошо видны окрестности, — понимала, что все это бесполезно, раньше весны Мейнард не явится. Он так сказал, а свое слово держит. Но вот весна наступила, снег растаял, истончился и исчез лед. Дороги уже были проходимы давно, а сосед все не удостаивал Флаам своим визитом.

А в один день Альвдис выяснила, что зря смотрела на дорогу — нужно было рассматривать фьорд.

Кнорр появился в середине дня, и Тейт, первым увидевший его, прибежал сказать отцу. Как раз была обеденная трапеза, многие собрались в большом зале. Гостей, которые должны прибыть по воде, не ожидалось, и потому люди высыпали на улицу, щурясь и пытаясь понять, кто же прибыл.

Тинд, имевший острые глаза, узнал корабль первым.

— Клянусь ногами Слейпнира, это наш сосед. Эй, Мейнард приехал!

За прошедшее время помощник отца смирился с тем, что бывший раб обрел неслыханное положение и земли. Альвдис подозревала, что втайне Тинд надеется: вдруг Мейнард не сможет как следует управиться с доставшимся ему имуществом, или же вовсе уедет, и вернет все обратно Бейниру, а тот подумает и подарит Хьёрт одному из своих верных дружинников… Но, наверное, даже сам Тинд понимал, что такое не слишком реально, а вот пир по случаю прибытия соседа реален донельзя. Потому и сообщил о приезде Мейнарда с радостью.

— Ур-ра! — заорала ребятня, пестрой ватагой устремляясь по улице.

Бейнир, усмехаясь, сошел с крыльца и велел принести плащ.

— Ну, коль сосед пожаловал, можно и встретить. Далла, пойдешь со мной? Альвдис?

Обе женщины кивнули. Тейт давно убежал вперед, и вождь вместе с семьей пошел вниз, к гавани.

Когда они приблизились, кнорр уже пришвартовался; ему помогали рыбаки, тянули веревки, прислоняя корабли к мосткам. Едва кнорр надежно встал на привязи, Мейнард перепрыгнул через бортик и пошел навстречу вождю. Франк был похудевший и веселый, хорошо одетый, еще лучше, чем приезжал на Йоль.