– Эх, – вздохнул Христофор. – Этот бы березняк, да в баньку, на веники!

Ольга взглянула на него с удивлением.

– Где это ты пристрастился к русской бане?

– В Крыму, Оленька, в Крыму, – разулыбался Христофор. – Все в том же тысяча девятьсот третьем году. Я ведь тебе рассказывал. Вот где рай! Вечером – прием в Ливадийском дворце, потом у Сумарокова приватная пирушка, а под утро – в баньку! Ляжешь на полок, разомлеешь...

– ... Натрешься медом с травами... – подхватила Ольга. В глазах ее впервые за этот день сверкнули веселые огоньки.

– Ага! – согласился Христофор, – Потом поддашь кваску на каменья и велишь девкам взять веники... То есть, тьфу! Не девкам, а этому... денщику.

– Ну что ж, – сказала Ольга мечтательно, – денщику – тоже неплохо...

И оба рассмеялись.

В то же мгновенье из-за зеленой стены, преграждавшей им путь, донесся протяжный вой, бурлящий и сиплый, превратившийся под конец в низкий голодный рык.

Улыбка сразу сползла с ольгиного лица.

– Ну вот, начинается! – сказала она. – Привет от констраквы!

– А кто это выл? – спросил почему-то шепотом Христофор.

– Внеземные формы жизни, разумеется! – сказала княжна.

– А они нас не того?

Ольга пожала плечами.

– Не должны. Как правило, они могут существовать только в тех местах, где почва пропитана констраквой, а атмосфера насыщена аммиаком...

– Это как правило, – согласился Гонзо. – А как исключение?

– Исключений мне видеть не приходилось, – сказала Ольга.

– Ну тогда пойдем посмотрим...

Раздвигая березовые прутики и ступая по обломкам асфальта, Гонзо, граф и Ольга друг за другом проникли вглубь зарослей. От поднятого ими треска птицы покидали упрятанные в чаще гнезда и стаями носились над лесом.

– По крайней мере, нас не потеряют из виду, – бормотал Христофор, шагая вслед за графом и едва уворачиваясь от ударов березовых веток.

– А, черт! – тихо ругался он, получая прутьями по лицу. – Вот тебе и банька! С легким паром!

Граф вдруг резко остановился и присвистнул. Христофор уперся ему в спину. Обойти графа он не мог, поэтому поднялся на цыпочки и выглянул из-за его плеча.

Роща кончилась. Они находились на краю обширного котлована, скорее даже оврага причудливой формы, пустившего длинные змеистые ответвления в окружавшее его ковыльное поле. Слева, на самом краю оврага примостилось длинное приземистое здание. Это был, судя по бункеру для опилок на крыше здания, столярный цех. На холме, а лучше сказать на острове, поднимавшемся далеко впереди в самом центре котлована, стояла заводская ТЭЦ с косо обломанной трубой. Справа по полю проходила железнодорожная колея. Ее совсем не было бы видно в траве, если бы не стоящий на ней длинный состав цистерн. На краю оврага колея обрывалась, так что часть состава свалилось под откос. Цистерны вверх колесами, боком, торчком и просто искореженной грудой металла лежали на дне.

Но не впечатляющая картина железнодорожной катастрофы привлекла к себе внимание экипажа межмирника. Граф, Гонзо и княжна во все глаза смотрели на дно котлована. Там, в аммиачных парах, столбами поднимавшихся к небу, кипела странная жутковатая жизнь. Заросли красно-голубых спиралевидных растений всей своей массой дружно двигались по кругу, огибая остров. Словно гигантская грампластинка, насаженная на холм с колючей трубой ТЭЦ, поворачивалась перед глазами. Голова кружилась от этого равномерного вращения огромной территории, начинавшейся у самых ног и уходящей за горизонт. Казалось, что сам несешься на большой скорости вокруг этого сине-красного кратера и вот-вот скатишься по откосу на его дно. Время от времени по дрожанию спиральных крон видно было, что растения натыкаются на какие-то массивные препятствия на дне. Но и препятствия не стояли на месте, они бороздили котлован во всех направлениях, то скрываясь за центральным холмом, то снова показываясь из-за него. Однажды река растительности вдруг раздалась, и из нее выпрыгнуло длинное червеобразное тело. Высоко взлетев в воздух, оно извивалось и било раздвоенным хвостом, совсем как ерш, выскочивший из воды на стремнине. Вот только размером здешняя рыбешка почти не отличалась от цистерны, лежавшей неподалеку, у края потока. Совершив прыжок вперед на добрую сотню метров, гигантский червь снова нырнул было в поток, но навстречу ему из кипящей растительности вдруг метнулась еще более крупная тварь и заглот ила беднягу налету.

– М-м-да, – ошарашено произнес Христофор, – Здесь не пройдешь. Затопчут.

Ольга покачала головой.

– Здесь не потому не пройдешь, что затопчут, а потому, что в этой луже ты сам моментально превратишься в такого же червячка...

– Хрен редьки не слаще! – философски изрек граф. Это выражение он почерпнул в беседах с турицынским конюхом. – Только я что-то не вижу здесь никакого золота.

– Оно там, внизу, – сказала Ольга. – Металлическая почва, над ней – слой бродячей растительности, среди которой живут ползучие животные. И пропитывающая все констраква. Это и есть мир Протопопова-2.

– Так вот он какой! – Христофор изумленно присвистнул. – Мир Протопопова-2, где золото черпают ковшами... Честно говоря, я его представлял себе несколько иным...

Княжна только невесело усмехнулась в ответ.

– Но как все это попало сюда? – недоумевал Джек Милдэм.

– А вон, видишь цистерны? – Ольга махнула рукой в сторону состава. – Наверняка в них и гоняли констракву по Дороге миров. Случилась небольшая утечка, констраква проела дыру сначала под железнодорожным полотном, а потом, когда рухнули другие цистерны, разлилась по всей округе. Теперь здесь филиал Протопопова-2. И все это произошло из-за Дороги миров.

Гонзо внимательно посмотрел на Ольгу.

– Ты, кажется, не очень любишь нашу Дорогу миров? – спросил он.

– Да! – с вызовом ответила княжна. – Я не люблю _вашу_ Дорогу миров. От нее все беды!

– Ну, не стоит преувеличивать, – попытался возразить Христофор.

– Преувеличивать?! – Ольга показала на котлован, – вот плоды контактов с параллельным пространством! Тебе этого мало?!

– Так это дальнее Параллелье! – не сдавался Гонзо, – С ним, конечно, нужно поосторожнее...

– Ближнее ничуть не лучше! – отрезала Ольга.

– Чем же тебе Ближнее не угодило? – не без ехидства спросил Христофор.

Ольга отвернулась и не ответила. Христофор уже решил было, что она не желает больше разговаривать на эту тему, но она вдруг снова заговорила.

– В тысяча сто одиннадцатом году, – голос княжны звучал странно – глухо и отрешенно, – в Киеве случился большой пожар. Горели только что отстроенные терема Гостомысла – главного претендента на киевское княжение. Сам князь, пытаясь спасти из огня свою семью, погиб... Это был мой отец. Погибли все – моя мать, два брата и сестра Любава... Род Гостомысла пресекся. Причиной пожара было прибытие в Киев первого межмирника. Так был открыт новый порт Дороги миров – КР -1111...