Топор слегка отодвинулся, Амир взял его за рукоять и стал небрежно поигрывать, перебрасывая из руки в руку.

– И что же ты думаешь? – спросил он.

Стопарь набрал полную грудь воздуха и с безумной храбростью выпалил:

– Я думаю, они знают, где полиноид!

Предание о третьем ифрите

... Да продлятся дни величайшего из повелителей, снизошедшего до жалких речей ничтожнейшего из его рабов! Прикажи, о владыка, продолжить рассказ о судьбе славного Адилхана и его бесстрашного отряда!

Счастливо избежав гибели от цветов Гнева в коварной долине, падишах вывел свой отряд на бескрайнюю, иссушенную солнцем равнину и направился на юго-восток – туда, где, по его предположениям, должен был находиться Город Джиннов. Солдаты удивлялись обширности острова Судьбы – дни проходили за днями, а вокруг расстилалась все та же безжизненная пустыня. Найти воду здесь было нелегко. Приходилось нести ее с собой в больших мехах и расходовать крайне экономно. Даже падишах был вынужден сократить процедуру омовения до пяти возлияний и одного умащивания. Отряд изнывал от жажды. Люди, как могли, прикрывались от солнца, постоянно со вздохами вспоминая ледяные горы океана Мухит. Но Адилхан был непреклонен. Он упорно направлял свой пеший караван все дальше в глубь острова.

Помимо тяжелых мехов с водой, солдаты несли три огнеметные машины, снятые с корабля, и семь магических сосудов с ифритами. Сосуды тоже были нелегки, однако носильщики не роптали: во-первых, никто не спрашивал их мнения, а во-вторых, они и сами успели убедиться, что этот груз бесценен для всего отряда. Чудесное избавление от когтей гигантской птицы и сожжение долины ядовитых цветов каждому внушили почтение к ифритам.

Чтобы жара и жажда не так мучили людей, Фаррух, преданный визирь Адилхана, любимый солдатами за справедливость и ровный нрав, старался отвлечь их от мыслей о переносимых лишениях. Когда отряд останавливался на ночлег, Фаррух нередко подсаживался к солдатскому костру и начинал рассказ о несметных сокровищах Города Джиннов. Каждому воину, говорил визирь, достанется столько золота, алмазов и жемчуга, сколько он сможет унести. На родину все они вернутся богатыми людьми, и великий падишах, в награду за преданность, сделает их первыми сановниками своего государства. Но для того, чтобы скорее наступил этот благословенный день, каждый солдат должен выполнить свой долг до конца, и если понадобится, отдать жизнь за мудрого Адилхана и его дело. Ведь лучше умереть на чужбине, защищая своего повелителя, и с честью предстать перед лицом Аллаха, чем возвратиться на родину с пустыми руками и служить посмешищем последнему нищему в Хоросане. Эти рассказы и посулы визиря действовали ободряюще как раз на самых ненадежных солдат – тех, чья преданность уступала алчности.

На девятый день пути дорога пошла в гору. Постепенно из дымки на горизонте выступили белоснежные вершины отдаленного хребта, поначалу принятые Адилханом за облака. Вскоре впереди обозначилась еще одна, более низкая и расположенная значительно ближе гряда, состоящая из каменистых холмов. Перевалить через них не составляло особого труда. Солдаты, первыми поднявшиеся на холм, радостными криками оповестили товарищей о близости воды. Все, включая носильщиков, припустили бегом. С вершины холма перед Адилханом и его отрядом открылся чудесный вид: в прихотливых изгибах скалистого русла белопенным потоком, ослепительно сверкающим на солнце, катила свои воды река. Она была широка и стремительна, но совсем не глубока – от берега до берега всю ширину реки покрывали мелкие бурунчики от подводных камней.

К удивлению воинов Хоросана, исток большой реки оказался совсем рядом. Вода с ревом вырывалась из полукруглого отверстия пещеры, зияющего на склоне соседней горы, и, достигнув подножия, растекалась во всю ширь пробитого в скалах русла.

Не дожидаясь команды, солдаты бросились к воде. Она оказалась очень холодной и чрезвычайно приятной на вкус. Впрочем, проведя больше недели в пустыне, не станешь слишком привередничать и с удовольствием напьешься даже из лужи. После того, как жажда была утолена, воины, во главе с самим Адилханом, еще долго с удовольствием плескались в ледяной воде. Казалось, усталость от долгого перехода смывалась вместе с пылью пустыни.

– Эй! Да здесь полно рыбы! – воскликнул вдруг десятник Касим.

Он отошел довольно далеко от берега, но и там вода не доставала ему до колена. Касим наклонился, пошарил руками среди камней и с победным криком поднял над головой большую трепещущую рыбу. Другие воины поспешили к нему, чтобы рассмотреть добычу. Рыба напоминала большого озерного карпа, но была покрыта такими крупными чешуями, каких не бывает и у морских рыб. Чешуйки отливали желтым металлическим блеском и удивительно ярко сияли на солнце. Один из солдат оторвал чешуйку и, взвесив ее на ладони, присвистнул от удивления:

– Да это не иначе как золото!

В самом деле, на вид, на вес и даже на зуб чешуя удивительной рыбы ничем не отличалась от золотых монет, правда, без всякой чеканки. Касим живо прижал рыбу к груди, чтобы уберечь драгоценную чешую от проворных пальцев своих боевых товарищей.

– Ого! Из нее икра посыпалась! – сказал тот же солдат, что оторвал чешуйку. Он живо протянул руку, и в ладонь ему упало несколько крупных белых шариков.

– Да ведь это жемчуг! – в восторге завопил солдат.

На этот крик сбежался уже весь отряд. Касим поспешно перевернул рыбу кверху брюхом, и выпадение жемчуга прекратилось. Десятник с изумлением смотрел на неожиданное богатство, попавшее ему в руки. Рыба беззвучно открывала и закрывала рот. Если бы она вдруг заговорила, Касим вряд ли удивился бы сильнее. Неожиданно из раскрытого рта рыбы вылетело пламя, едва не опалив десятнику лицо. Тот очень испугался, но добычу не уронил – не так просто было заставить Касима выпустить из рук золото. Впрочем, эта струйка пламени была последним сюрпризом – рыба уснула. Едва переведя дух, десятник сунул ее себе за пазуху и сейчас же принялся ловить следующую. К нему присоединились все, кто был рядом. Над водой то и дело вспыхивала золотом чешуя, дождем сыпался жемчуг и раздавался хохот солдат, которых страшно веселило пламя, испускаемое рыбами перед смертью.

В общем веселье не принимал участия один падишах. Дав солдатам лишь немного порадоваться добыче, он подозвал к себе сотника Маджида и сказал:

– Построй людей, и начинайте переправу. Да прикажи выбросить из мешков всю рыбу! Мы не за золотом пришли сюда.

А за чем же?! – не сдержав удивления, спросил Маджид, сам еще опьяненный золотым блеском. Но под гневным взглядом падишаха он сразу пришел в себя и с поклоном поспешил исполнять приказание.

Непростым делом оказалось оторвать солдат от их занятия. Все, о чем мечтали они и их семьи, живя в бедности, все, что помогало им не упасть духом в этом рискованном путешествии на край света, наконец, все, что обещал в своих неправдоподобных рассказах Фаррух, исполнилось вдруг в одночасье. Они купались в золоте и без сожаления рассыпали жемчуг – чего же еще? В своих руках они держали сверкающее, трепещущее счастье, набивали им дорожные сумки и никак не могли понять, чего хотят от них командиры. Зачем еще куда-то идти? Зачем испытывать судьбу, уже одарившую их сверх всяких ожиданий? Не лучше ли поскорей выловить всю эту рыбу, доставить ее на корабль и с триумфом вернуться на родину?