От этого спрос на товары стал потихоньку съеживаться. Постепенно снижалась прибыль компаний, но те все еще пыжились, платили дивиденды по-прежнему: ведь падение курсов их акций в придачу к снижению спроса им уж совсем ни к чему. На акции спрос сохранялся, никто не замечал, что их цена уже не отражает реального состояния компаний.

Видя замедление реального производства, ФРС решает подогреть спрос и снова понижает ставку процента. Люди дальше набирают кредиты, но снова большую их часть не тратят на товары, а вкладывают в акции. С осени 1928 года спад в экономике уже виден отчетливо, но ФРС борется с ним опять-таки понижением ставки, стремясь заставить компании производить дальше. Классическое развитие кризиса по Марксу. Непонятно только, почему ФРС так упорно верила в дешевые деньги. К середине 1929 года она стала в панике поднимать ставки, теперь стремясь остановить скупку акций — уже было видно, что добром это не кончится, — но опоздала. Сложно сказать, что именно послужило толчком ко всеобщей панике, это и неважно, крах был неизбежен. Любое событие могло стать триггером.

Рынок получил внятный звонок 21 октября 1929 года — курсы акций пошли вниз. И все равно никто еще целую неделю ничего не хотел слышать и видеть, все скупали акции, рассчитывая, что раз они подешевели, то навар будет еще большим. И так до «черного вторника», когда уже через три часа после открытия биржи стало понятно, что пришел «всемирный потоп».

Начались массовые разорения… Банкиры Уолл-стрит и биржевые брокеры выбрасывались из окон небоскребов. Первыми потеряли свои средства, как водится, мелкие игроки — обыватели. Среди населения, не игравшего на бирже, поначалу преобладало злорадство — приятно, что сосед наказан за алчность. К слову сказать, это была такая же реакция, как в отношении российских валютных ипотечников, попавших в начале 2015 года в западню: рубль рухнул, рублевые платежи по валютной ипотеке выросли вдвое, зарплата осталась прежней. А соседи злорадствовали — нечего, мол, было думать, что Бога за бороду схватили. Все брали ипотеку в рублях, а эти умники повелись на низкие валютные ставки, вот и получили!

Так и фермеры в Штатах еще весной 1930 года считали, что обвал на Уолл-стрит их вообще не касается. У них, мол, не акции, а живое зерно, оно нужно всем. К концу года кризис докатился и до американской глубинки, а еще через год объем сельского хозяйства сократился вдвое…

За 1929-1933 годы вдвое упал и объем ВВП, разорились около 130 тысяч компаний, 2,5 млн семей остались без жилья. Безработица выросла до 25% трудоспособного населения — это 16 млн человек. Точно как у нас той страшной осенью 1998 года, когда случился российский дефолт, американское население забирало вклады из банков, в банковском секторе пошла волна банкротств, люди потеряли больше половины своих сбережений.

Бизнесмены теряют бизнес, домовладельцы — дома, фермеры — землю, заложенную под кредиты. Миллионы людей, лишившихся работы и доходов, осаждают биржи труда, в городах выстраиваются очереди за бесплатной похлебкой. Бездомные бродяги, беспризорники, заброшенные города. Старшее поколение нынешних россиян в школе пугали той картиной: вот он, оскал капитализма, хлебом дома топят! Вместо того, чтобы его голодным раздать…

Не только в наших школах любили простые объяснения. С того «черного вторника» пошла мода винить в кризисах спекулянтов. Какие, к черту, спекулянты, если у Федеральной резервной системы на все был один ответ — дальше отгружать дешевые деньги мешками? Не спекулянтам, а всем подряд отгружать! Люди с легкостью тратили и откладывали намного больше, чем зарабатывали. Дома — в кредит, новый трактор — в кредит…

Далеко не только «марксисты» уже целый век жуют мысль, что во время того кризиса человечество разочаровалось в прежних идеалах свободной экономики. Какое простое объяснение! А почему человечество было очаровано этими идеалами, пока почти десять лет до этого продолжался рост?

Люди поразительно плохо усваивают уроки — и других стран, и своих собственных. Ведь спустя много лет все снова повторялось, и не раз. В начале нулевых годов XXI века в Америке лопнул такой же «мыльный пузырь»: вздутые цены на акции производителей информационных технологий. Не прошло и семи лет, как в 2008 году обрушились цены на недвижимость, разогретые опять-таки дешевыми кредитами. Разорились сначала ипотечные компании вроде Fannie Mae, потом компании, которые вкладывали деньги в их акции, потом инвестиционные фонды, держатели самых разных акций, за ними банки, которые кредитовали всех указанных фигурантов. Когда о банкротстве объявил столп банковской системы Lehman Brothers, посыпался финансовый сектор не только США, а всей Атлантики. Какого черта Бен Бернанке, председатель ФРС США, искушенный экономист, не видел, что его учреждение наступает на те же грабли, что и в конце 1920-х?

После кризиса 2008-2009 годов на улицы столиц мира валили толпы с лозунгами «Захвати Уолл-стрит» — больше всего обожают назначать виновными банки. Люди, считающие себя высокообразованными, твердили: «Кучка спекулянтов какого-то Lehman Brothers зарвалась, играя на повышение, обвалила крупнейший банк, наварив при этом. Грохнулась финансовая система Америки, Европы, да и до России докатился кризис. С какой стати за жадность спекулянтов приходится расплачиваться миллионам людей?»

Забыли — или вовсе не думали — и в нулевых этого века, и в 1929 году, что кризис породили все те же дешевые деньги. За них банки никто не ругал, наоборот, все радовались, что ипотечный кредит может получить каждый, кто в состоянии заплатить первый взнос в размере всего 5% стоимости дома. Каждый жаден по своей природе, не только какие-то спекулянты, а в периоды подъема всем хочется урвать побольше, пока ситуация позволяет.

Тогда же, в Америке 1929-го, впервые пришло разочарование, которое потом повторялось многажды. Тогда же началась новая глава экономической истории не только Америки, но и Европы…

Осенью 1932 года к власти в США пришел новый президент — Франклин Делано Рузвельт. Передвигался он в инвалидной коляске — последствие перенесенного полиомиелита. Из-за собственных физических страданий он обостренно воспринимал и страдания других, и простой народ это сразу понял.

FDR — так стали называть своего президента американцы — не сомневался в ценности свободного рынка, но решительно взялся за регулирование законов, по которым этот рынок живет. Пребывая в идеалистическом убеждении, что раз это ради народа, то не может быть ошибкой.

За первые 100 дней его президентства безработным было выделено полмиллиарда долларов. Не забывайте, что «тот» доллар был раз в 20 дороже нынешнего. В те же первые 100 дней Рузвельт сумел организовать общественные работы, создал для этого специальную Администрацию (Public Work Administration), которая развернула крупные проекты, дав занятость почти половине безработных. Сооружались мосты, дороги, аэропорты, школы, дамбы для защиты от наводнения, создавались трудовые лагеря для молодежи, где ребят, помимо работы, обеспечивали жильем и питанием.

Рузвельт сделал неимоверно много. Он создал систему пенсионного обеспечения в стране, ввел систему социального страхования. Его пенсионные программы до сих пор работают в Америке. За первый же год его президентства безработица снизилась вполовину. Чтобы стабилизировать денежную систему, был запрещен вывоз золота за границу, проведен конфискационный обмен золота на бумажные деньги, девальвация доллара. Болезненные меры для народа, каждую из них президент обсуждал с народом напрямую. Яркий оратор, он умел донести до людей все «за» и «против». Еженедельно вел задушевные «беседы у камина», американцы приклеивались к радиоприемникам послушать доверительные размышления президента, который не боялся делиться с ними даже сомнениями. Ему не откажешь в решительности, в огромной политической воле и человечности. Но еще больше он стремился предотвратить социальный взрыв, созревание тех самых «гроздьев гнева», которое описал Стейнбек.