class="p">   - Поддержу вас при одном условии, - сказал Профессор. - Как раз насчёт того самого "шевеления рогами". Джентльмены, а вам не кажется, что наша шуточка про "коммунисты - это исчадия ада", запущенная среди электората, уже начинает выходить из-под контроля? Одно дело - разборки обывателей промеж собой у нас дома, и совсем другое - если, а точнее, когда какой-нибудь второй лейтенант верхом на стратегическом бомбардировщике решит, например, отомстить "красным дьяволам" за брата, погибшего во Вьетнаме - а русские реагируют на такие выходки предельно жестко: вам напомнить, что было после сбитого Ту-104 ханойского рейса? И мы в итоге сильно рискуем получить большую войну с Советами в самый неподходящий момент. К тому же, если мы и правда рассчитываем на будущую "перестройку", то странно будет ожидать, что советские люди станут завидовать и подражать образу жизни тех, кто их откровенно ненавидит - они ведь прекрасно помнят, как к ним относились нацисты. Так что я предлагаю продумать какой-то сильный пропагандистский ход, снижающий вражду даже не между нашими странами, а между простыми гражданами.

  

   Китай, Гуаньчжоу (Кантон).

   Как плохо жить в эпоху перемен - особенно если она длится столетие!

   Хотя когда они были - лучшие времена? Чжоу Джен уже почти забыл тот дом, где, по рассказам отца, семья Чжоу жила уже много поколений. Когда жизнь текла размеренно, в трудах и заботах, и каждый день был похож на другой. Когда каждый раз за обедом собираются вместе все, принадлежащие к семье - и во главе сидит дед, почтенный Чжоу Бей, уважаемый всей деревней. А на кладбище рядом - могилы предков, проживших свой век в покое и достатке.

   После наступила смута - когда правитель каждой из провинций вообразил себя императором. Затем пришли японские дьяволы - "всех убить, все сжечь, все разграбить". Из всех жителей деревни, семье Чжоу несказанно повезло: Чжоу Джен работал в поле, с ним были старшие сыновья Киу и Фа - и жена, Мэй, принесла ему еду, захватив с собой Бао, самого младшего. И они все сумели убежать и спрятаться, когда японцы окружили деревню - и сожгли все дома и даже сараи, и убили всех, даже свиней и кур, и сровняли с землей даже могилы на деревенском кладбище. Счастье, что японских чертей было мало - они налетали, как саранча, все истребляли, но не оставались на этой земле надолго.

   Дальше были бесконечные дороги - в зной, грязь, ливень и холод. Причем других таких же бедняг надо было опасаться больше, чем диких зверей - увидев, что у тебя есть что-то ценное, они могли напасть и отнять, а тебя самого избить до полусмерти, и еще хорошо, если оставят живым. И если от грабителей еще можно было как-то отбиться - то что делать с солдатами, у которых было оружие?

   Выше всех - Император, он указывает всем. За ним идут чиновники, они следят за исполнением воли Императора. Ниже, простые крестьяне - которые кормят всех. Ниже их, ремесленники - которые изготовляют всякие полезные вещи. Еще ниже, торговцы - которые ничего не изготовляют, а лишь перепродают сделанное другими. И в самом низу - солдаты, за которыми лишь те, кто вне закона, пираты и бандиты. Так было всегда в Поднебесной, если верить книгам - а как могут книги лгать? Но в Смуту нет никаких законов - и солдаты там стояли выше всех. Встретив тебя на дороге, они могли безнаказанно сделать с тобой все, что им угодно. Но Киу ушел с ними, сказав - я хочу отомстить японцам. Прошло уже одиннадцать лет - и Чжоу Джен не знал, что стало с его старшим сыном.

   Сам Чжоу Джен до сих пор хромает на одну ногу и иногда кашляет с кровью - после того как такие же солдаты, говорящие на одном с ним языке, жестоко его избили и хотели расстрелять, приняв за шпиона - но офицер проявил милосердие, приказав "гоните эту шваль прочь - он уже получил свое". А Мэй простудилась, заболела и умерла - и у Чжоу Джена не было ни единой монетки на доктора или лекарства. В Шанхае, куда они пришли втроем, показалось, что можно было жить - там были американцы, а значит, закон и порядок, по крайней мере, в сравнении с тем, что творилось на дорогах в провинции. Удачей оказалось, что Чжоу Джен знал сапожное ремесло - теперь это оказалось спасением для семьи. А затем и Фа, ничему не обученного, но подросшего и сильного, взяли на работу в новый порт, что построили к северу от города на берегу Великой Реки. Жизнь стала налаживаться - среди клиентов появились те, кто платили долларами, и даже американцы - один из них, мистер Булман (большой человек - ведь не бывает же бедных американцев?), даже сказал, рассматривая починенный ботинок:

   -Отличная работа - не хуже чем у нас во Фриско. Наверное, ты бы и у нас без работы не остался. А твои сыновья может, и в университет в Штатах поступили бы, стали бы важными шишками.

   И засмеялся, с ухмылкой. Но Чжоу Джен запомнил эти слова. Что может быть лучше - стать отцом двух образованных сыновей? Которые будут уже не не работать в порту или чинить чужие сапоги.

   А затем на порт упала большая русская бомба. И Чжоу Джен даже не мог похоронить сына Фа - потому что все, кто были в тот день в порту, превратились в атомный пепел. И здоровье стало сдавать - теперь пройти лишний квартал стало мукой. Что ж, пусть он сам проживет недолго - но лишь бы остался в живых последний сын, Бао! И если бы он смог уехать в ту счастливую страну, США (сам Чжоу Джен там не был, но очень много слышал про нее здесь, в Шанхае!), где Порядок непоколебим, а значит, честный человек может высоко подняться и преуспеть! Только бы накопить денег на билет на пароход до Сан-Франциско, и посадить туда сына - а дальше, можно и умирать.

   Еще пять лет упорного труда. И на исходе каждого дня Чжоу Джен подсчитывал, сколько он может отложить. А буря надвигалась - войска коммунистов, тех кто отняли у Чжоу Джена сына, приближались к Шанхаю. И когда пришла весть, что коммунисты перешли Великую Реку - стало ясно, что надо бежать. Снова дорога, в этот раз на юг - и одно лишь Небо знает, как Чжоу Джен сумел ее выдержать,