–Уж ее-то могли бы в покое оставить,– буркнул Конрауд.

–Спасибо за подсказку,– сказал Паульми, извлек из стопки нужный протокол и положил перед собой.– Согласно словам вашей матери, в тот день, когда на вашего отца было совершено нападение, вы с ней встречались в городе.

–Да.

–О чем вы говорили?

–Да не о чем особенном.

–Вы обсуждали вашего отца?

–Нет. Ей он не интересен.

–Насколько мы понимаем, вы вместе с отцом принимали участие в различных наказуемых деяниях, хотя сами не привлекались к ответственности. Это верно?

–Кто это сказал?

–Мы говорили со многими людьми, и они упомянули это. Значит, вы не покупали для него алкоголь и сигареты на военной базе в Кеплавике и не возили их оттуда?

–Нет.

–И не перевозили для него контрабандные товары, не договаривались об их покупке в Рейкьявикском порту?

–Нет.

–А также не привозили контрабандный алкоголь частным лицам и в рестораны Рейкьявика и области?

–С кем вы говорили?– спросил Конрауд.

–Как я уже сказал, мы собирали информацию в разных источниках, так что не волнуйтесь,– ответил Паульми.– Значит, вы отрицаете, что сопровождали своего отца, когда он угрожал человеку по имени Сванбьёртн, что покалечит его, а потом нанес ему телесные повреждения?

–Сванбьёртн его нагрел на большую сумму. И вы после этого поверите словам этого человека? Пусть он радуется, что там оказался я, иначе мой папа его бы вообще укокошил. А может, это он папу и убил? Вы его об этом не спрашивали?

–А из-за чего бы? Из-за этих драк?

–Ну, он мог подумать, что этот папа поджег его забегаловку,– ответил Конрауд.

–Почему вы так сказали?

–Сказал, и все. У него же был пожар?

–У Сванбьёртна была причина полагать, что в этом виновен именно ваш отец?

–Не знаю. Почему бы и нет.

–Что вам известно об этом деле?

–Я уверен, что он считает поджигателем именно папу,– сказал Конрауд. Он помнил, как однажды вечером отец вернулся домой с торжествующим видом: ему удалось взыскать со Сванбьёртна долг. В тот же вечер один из двух ресторанов должника подожгли. Отец не признал себя виновным,– но Конрауд был уверен, что знает, как все было на самом деле. Он считал, что тот долг выбили силой.

–А почему он должен так считать?

–Ну, считает, и все. Вы его самого-то спрашивали?

–Мы непременно спросим.– Паульми что-то черканул на листке.– А вы сами? Чем вы занимались в тот день, когда был убит ваш отец?

–Я?– переспросил Конрауд.– Да ничем особенно.

В полиции его неоднократно спрашивали об этом, но другого ответа так и не получили.

–Мы поговорили с теми друзьями, у которых вы находились, когда было совершено нападение на вашего отца: их показания в большинстве деталей сходятся с вашими. Однако есть вероятность, что вы могли на какое-то время незаметно отлучиться. А еще вы могли попросить выгородить вас, если их спросят про этот вечер. Они не самые надежные свидетели из всех опрошенных в ходе нашего расследования, а один из них уже имел дело с законом.

–Что за бред!– воскликнул Конрауд.

–О чем вы с отцом спорили?– спросил Паульми.

–В каком смысле?

–О чем вы поругались ранее тем же днем, в который его нашли убитым у Скотобойни?

–Да не ссорились мы,– ответил Конрауд.

Паульми полистал бумаги.

–Как вы, наверное, заметили, мы поговорили с вашими соседями, проживающими по той же улице, и двое из них заявляют, что за несколько часов до того, как ваш отец был обнаружен убитым, слышали из вашей квартиры в подвальном этаже громкую ссору.

–Это какая-то ошибка,– ответил Конрауд.

–Вы уверены?

–Да.

–Но вы оба в то время были дома. Вы сами нам раньше об этом сказали. И это было в последний раз, когда вы видели вашего отца.

–Да.

–И ссор между вами не было?

–Нет.

–Кто же тогда ссорился у вас в квартире?

–Не знаю.

–Вы с ним когда-нибудь ругались?

–Нет.

–У вас отношения всегда были хорошими?

–В целом, да.

–Вы бывали недовольны, что он заставляет вас выполнять его поручения?

–Я… я никогда и не выполнял его, как вы выражаетесь, поручений.

И в таком духе допрос продолжался два часа, пока Паульми не посчитал, что хватит. Конрауд крепко держался за свои показания и отрицал, что ссорился с отцом и занимался вместе с ним незаконной деятельностью. Паульми так и не смог заставить его показать другое – и он посчитал, что зацепиться здесь не за что, а значит, продолжать нет смысла. Алиби Конрауда прошло испытание. Его приятели сказали, что он весь вечер неотлучно пробыл с ними. Ничто не указывало на то, чтоб они солгали.

–Я вижу, в глубине души вы неплохой человек,– заметил Паульми, когда допрос подходил к концу.– Вам пришлось выстоять в особенных и очень сложных условиях. Для вас наверняка было непростым испытанием – расти в доме такого человека…

–Значит, тут уже все?– спросил Конрауд и встал, чтоб уйти.

–По-моему, для вас это было не полезно,– продолжал Паульми.– Я общался с мальчиками, у которых ситуация такая же, и им плохо. По-моему, такая среда на кого угодно повлияет плохо, и вам предстоит трудная работа по ее преодолению.

Конрауд выскочил из комнаты, где проводился допрос, через двери на улицу, и поторопился домой в Теневой квартал. Полицейскому удалось задеть его за живое. Соседи порой слышали, как он орал на отца. Например, однажды они поругались из-за Сванбьёртна после того, как Конрауд сказал, что нельзя просто, как он, нападать на человека, избивать его, а потом поджигать его ресторан. Отец тотчас рассердился, и не успел Конрауд глазом моргнуть, как они уже орали друг на друга, отец обзывал сына «калекой убогим» иговорил, что его матери, пока она здесь жила, от побоев была только польза.

Конрауд солгал полицейскому, сказав, что именно в тот день, встречаясь с матерью, не говорил с ней об отце. И солгал, что они не ссорились, когда он пришел домой.

Тогда все закончилось тем, что он вылетел из дому, вне себя от ярости на отца, желая ему только одного – сдохнуть.

37

В клубе скаутов было собрание, Конрауд сел в коридоре и стал ждать, пока оно закончится. Он решил позвонить Марте, и она нашептала ему о том о сем, имеющем отношение к расследованию, словно Конрауд до сих пор был полноправным сотрудником полиции.

Ни Линда, ни Салоуме не знали ни того, что Хьяльталин и Сигюрвин прятали у себя дома большие суммы, ни тем более, того, зачем им было их прятать. Марта поговорила с ними обеими о деньгах, обнаруженных в бывшей квартире Сигюрвина, но они ничего про это не знали. Они не слышали о том, чтоб такая пачка купюр послужила причиной для ссоры партнеров по бизнесу, и не представляли себе, для чего могли бы предназначаться эти деньги. По их словам, наркотики никто из тех двоих не принимал. Хьяльталин употреблял алкоголь и порой сильно запивал, да и Сигюрвин тоже, но Линда заявляла, что, если б он стал принимать наркотики, она не могла бы не заметить – так что это исключено. Она не помнила, чтоб он занимался какой-нибудь деятельностью, открывающей возможности для нелегальной работы. Для сестры Сигюрвина обнаружение этих денег также стало полной неожиданностью.