В конце девятнадцатого — начале двадцатого века великие державы чувствовали в себе силу кроить карту мира и сферы влияния, как им заблагорассудится. Россия не оставалась в стороне.

Однако у русских военных возобладало понимание губительности обретения новых территорий в результате военных действий. Поход на Индию был чреват не только громадными военными опасностями во время боевых действий, но и последующими сложностями в случае победы. Результатом ее могло быть либо образование русско-индийской монархии, либо создание ряда независимых государств под покровительством России, либо сохранение власти англичан в Индии при условии тесного союза России с Великобританией. В первом случае чрезмерное расширение империи потребовало бы громадных затрат. На содержание войск, на подготовку чиновников, знающих обычаи и языки многочисленных народов Индии. Эти затраты ни в коем случае не компенсировались бы приобретениями, которые получала Россия на юге. В случае же образования независимых стран у границ империи Россия приобрела бы на юге постоянные междоусобия, которые наверняка завершились бы образованием могущественного мусульманского государства в Индии — здесь уже насчитывалось свыше 60 миллионов последователей Магомета. Государство это тяготело бы к Афганистану, мог бы сложиться союз мусульманских государств. А это, в конечном итоге, осложнило бы положение в Среднеазиатской России, где по преимуществу также жили последователи ислама.

Наиболее предпочтительным, считали в Генеральном штабе, было бы учреждение протектората над Афганистаном, с оккупацией этой страны или даже без нее, а также незначительное приобретение там земель, имеющих важное стратегическое значение. Удержав за собою весь Афганистан с обязательным включением в него земель вплоть до Инда, Россия получала бы выход к Аравийскому морю, а также возможность строительства железной дороги от Кушки на Герат, Кандагар и Кветту, чтобы получить выход к железнодорожной сети Индии. Вместе с тем приобретение территории вплоть до Инда давало бы России более удобную исходную позицию для вторжения в Индию.

Таким образом, Россия приобретала бы Дамоклов меч, при помощи которого можно было парализовать всякий вред, который ожидался от Англии в Европе. Присутствие России у Инда заставило бы англичан усилить свои войска в Индии, увеличить налоги, словом, быть в постоянном страхе за свои владения в Индостане. Это могло бы привести к желательному для России исходу — заключению тесного союза с Великобританией, который мог быть выгоден обоим державам. Россия осуществила бы заветную мечту Перта I о самостоятельной торговле с Индией. А с завершением строительства железной дороги из Кушки через Афганистан в Индию стала бы обладательницей самого дешевого и быстрого пути из Индии в Европу.

Такой предполагалась политика России. И этот путь мирного овладения территориями, расширения сфер влияния виделся наиболее перспективным был бы путь укрепления ее позиций в качестве ведущей мировой державы.

Застой в военной географии, начавшийся после воцарения Александра III (тот сосредоточился в основном на внутренней политике), был теперь совершенно недопустим. Отстраненный от дел Милютин в эти годы не мог влиять на внешнюю политику России, как это было при Александре II. Зато подготовленная им школа, его последователи с началом царствования Николая II смогли наконец-то активизироваться. Русские географы, по преимуществу неплохо подготовленные офицеры Генерального штаба, стали постоянно направляться в Среднюю и Центральную Азию. Они исследовали проходимость маршрутов, проводили рекогносцировки, составляли топографические карты, узнавали о военно-политической ситуации в странах, по возможности пытались привлекать союзников.

Цели таких путешествий, как правило, держались в тайне. И даже Николай II в своем дневнике 14 января 1904 года оставил лаконичную запись: «В 3 часа принял двух донских калмыков — офицера Уланова и ламу Ульянова, которые отправлялись в Тибет».[43]И все. Ни слова о том, почему удостоены были чести предстать пред императором эти люди. Но военный министр Куропаткин уже в своем дневнике поясняет, что Уланову было дано специальное поручение «разжечь тибетцев против англичан». Куропаткин раскрывает и большее: «у нашего Государя грандиозные в голове планы: взять для России Манчжурию, идти к присоединению к России Кореи, мечтает под свою державу взять Тибет. Хочет взять Персию, захватить не только Босфор, но и Дарданеллы».

Если пристально рассмотреть все эти ключевые политические узлы, то станет видно, что направления политики были выбраны вполне обоснованно. К примеру, в начале двадцатого века в Тибете высказывались предложения о добровольном присоединении к России. Китай на эту горную страну давил с востока. Англия наседала с юга. И лишь Россия защищала, как могла, этот свободный и гордый народ со своей особенной религией. Прекрасно понимали в Петербурге, что Тибет может стать еще одним плацдармом для угрожающего давления на главную британскую колонию. Понимали это и в Англии. Дело дошло до того, что вице-король Британской Индии лорд Керзон в 1901 году потребовал ввода в Лхасу экспедиционного корпуса. В ответ на это последовало заявление русского правительства о том, что это затрагивает интересы России и она вынуждена будет прибегнуть к оружию, как к аргументу в решении вопроса независимости Тибета. В Петербург прибыла большая тибетская делегация высокопоставленных лам, которая повела речь об открытии в Петербурге и в Лхасе посольств. Договорились о начале строительства в столице России дацана, который вскоре был открыт и поныне действует в Приморском районе Санкт-Петербурга. Николай II был объявлен святым — возрожденным Белой Дкар. До этого такой чести была удостоена в 617 году лишь жена короля Тибета, китаянка по национальности. Однако всем этим планам не суждено было сбыться. Опережая ход событий, замечу, что после поражения России в войне с Японией англичане в августе 1904 года ввели войска в Лхасу и принудили тибетское правительство заключить кабальный договор. И только в 1907 году вняв протестам России и Китая, англичане вернули свои войска из Тибета в Индию.

Маньчжурия… Культурное освоение этой пустынной территории Россия начала со строительства в 1898 году железной дороги и сотен населенных пунктов, заселяемых русскими. И уже это обстоятельство давало надежду на включение в состав Российской империи территории, которая оказалась охваченной, словно полумесяцем, Забайкальем, Амурским краем, Приморьем и крепостями Порт-Артур, Порт-Дальний. Если бы этот план строительства «желтой России» был успешно осуществлен, то Харбин стал бы «восточной Москвой». Не получилось.

Кстати, сегодня иному китайцу Россия представляется агрессором, пытавшимся аннексировать Северо-Восточный Китай и, якобы, захватившим 1540 тысяч кв. км. китайской территории. Но это совсем не так. Самая зримая северная граница Китая, проведенная предками современных китайцев — Великая Китайская стена. Она строилась для обороны от нападений северных народов, не входивших в Поднебесную империю. У русских тоже были подобные китайской стене преграды от кочевников. На юге России и сейчас сохранились остатки Змиевых валов. Однако эта стена китайцам помогала плохо. Чжурчжени из Приморья, монголы, маньчжуры — как раз северные народы захватывали Китай и владели им веками. Таким образом, Китай и расширялся. Не за счет сделанных своими усилиями преобретений, а за счет земель, которые захватчики «присоединяли» к империи, в очередной раз захватывая сам Китай. Захватчики потом растворялись в народе «хань», а их «вклад» в расширение китайского государства сохранялся.