Исходя из этого, Макиндер считал, что главной задачей англосаксонской геополитики является недопущение образования стратегического континентального союза вокруг «географической оси истории» (России). Следовательно, стратегия сил «внешнего полумесяца» состоит в том, чтобы оторвать максимальное количество береговых пространств от heartland’а и поставить их под влияние «островной цивилизации». То есть основная задача, которая должна решаться по отношению России — лишение ее самостоятельного выхода к морям и океанам. Вместе с тем, она должна быть изолирована от своих потенциальных геополитических союзников буферными, подконтрольными «внешнему полумесяцу» странами. Он предостерегает:

«Смещение равновесия сил в сторону «осевого государства», сопровождающееся его экспансией на периферийные пространства Евразии, позволит использовать огромные континентальные ресурсы для создания мощного морского флота: так недалеко и до мировой империи. Это станет возможным, если Россия объединится с Германией. Угроза такого развития заставит Францию войти в союз с заморскими державами, и Франция, Италия, Египет, Индия и Корея станут береговыми базами, куда причалят флотилии внешних держав, чтобы распылить силы «осевого ареала» по всем направлениям и помешать им сконцентрировать все их усилия на создании мощного военного флота».

Макиндер не только теоретизировал, он активно участвовал в проведении соответствующей политики Великобритании. Велика его роль в организации международной поддержки Антанты «белому движению», которое он считал атлантистской тенденцией, направленной на ослабление мощи прогермански настроенных евразийцев-большевиков и самой России. Он лично консультировал вождей белого дела, старался всяческими способами добиться максимальной поддержки их от правительства Англии. Если же быть точнее, он весьма успешно заставлял белогвардейские армии поработать во благо своего отечества. Когда Макиндер служил коммисаром Британской империи в Закавказье (1919), он особо не скрывал, что желал бы превратить Кавказ и всю территорию около Каспийского моря в британский протекторат.

Именно Макиндер, считает виднейший современный российский геополитик Александр Дугин, заложил в англосаксонскую геополитику, ставшую через полвека геополитикой США и Северо-Атлантического Союза, основную тенденцию: всячески препятствовать любой возможности создания евразийского блока, созданию стратегического союза России и Германии, геополитическому усилению heartland’а и его экспансии. Устойчивая русофобия Запада в XX веке имеет не столько идеологический, сколько геополитический характер.[45]

Макиндер участвовал в подготовке Версальского договора, основная геополитическая идея которого отражает сущность воззрений Макиндера. Этот договор был составлен так, чтобы закрепить за Западной Европой характер береговой базы для морских сил (англосаксонский мир). Вместе с тем он предусматривал создание многих слабых государств, которые бы разделяли германцев и славян, всячески препятствуя заключению между ними континентального стратегического альянса, столь опасного для «островных держав».

Макиндер активно участвовал в организации интервенции Антанты и белого движения. Он посчитал исторический прецедент Колчака, сопротивлявшегося евразийскому центру под руководством британских генералов, достаточным основанием для рассмотрения восточных просторов России в качестве потенциальной «береговой зоны». И если в первых трудах Макиндера очертания heartland’а совпадали в общих чертах с границами Российской Империи, а позже СССР, то в 1943 году он пересмотрел свои прежние взгляды и изъял из heartland’а советские территории Восточной Сибири, расположенные за Енисеем. Он назвал эту малозаселенную советскую территорию «Россией Lenaland» по названию реки Лена. «Россия Lenaland'а имеет 9 миллионов жителей, 5 из которых проживают вдоль трансконтинентальной железной дороги от Иркутска до Владивостока. На остальных территориях проживает менее одного человека на 8 квадратных километров. Природные богатства этой земли древесина, минералы и т. д. практически нетронуты».

Выведение т. н. Lenaland из географических границ heartland’а означало возможность рассмотрения этой территории как зоны «внутреннего полумесяца», т. е. как берегового пространства, могущего быть использованным «островными» державами для борьбы против «географической оси истории». Словом, отделение от России Сибири и Дальнего Востока — вопрос, по Макиндеру, времени.

Существенным в воззрениях Макиндера еще и деление всей геополитической истории мира на три этапа:

1) В доколумбовой эпохе народы, принадлежащие периферии Мирового Острова, например, римляне, живут под постоянной угрозой завоевания со стороны сил «сердечной земли». Для римлян это были германцы, гунны, аланы, парфяне и т. д. Для средневековой Европы это Золотая орда.

2) В эпоху великих географических открытий представители «внутреннего полумесяца» (береговых зон) отправляются на завоевание неизвестных территорий планеты, не встречая нигде серьезного сопротивления.

3) В нынешнее время незавоеванных земель больше не существует. Динамические пульсации цивилизаций обречены на столкновение, они увлекают народы земли во вселенскую гражданскую войну. Позиции сторон и их цели в этой войне, по мнению Макиндера, предельно ясны. Мировое господство должны установить силы «внешнего полумесяца». А чтобы доминировать над миром, Англия и ее союзники должны прилагать все меры для контроля, прежде всего, над Россией. Этот приоритет внешней политики государств атлантистского союза сохраняется и поныне.

Германия, на милитаризацию которой снисходительно взирала Англия после Берлинского 1878 года конгресса, набирала силу. В конечном итоге она стала претендовать на равноправное участие в «освоении» африканского континента. Однако ведущие колониальные страны не желали допускать ее в свой «клуб». Более того, наращивая свое присутствие в Марокко, Франция отказывала Германии в возможности присутствовать в этой стране. Германский император Вильгельм II во время «морской прогулки» в марте 1905 года высадился в Транжере и в публичном выступлении потребовал для Германии свободы торговли в Марокко и равенства со всеми державами, объявив себя «защитником независимости» Марокко. Эта речь была оценена как открытый вызов Франции и Великобритании. Германия несмотря на все принятые меры не смогла добиться «равенства» с другими европейскими державами. Даже на созванной специально для разрешения Марокканского кризиса международной конференции она потрпела дипломатическое поражение. В 1911 году вновь отношения между Германией и Францией оказались на грани войны. И вновь Германия потерпела дипломатическое поражение. В результате в Германии приступили к совершенствованию своих вооружений. Особую обеспокоенность в Европе вызвала разработка закона о резком расширении строительства военных судов.

Военный министр Великобритании лорд Холден в феврале 1912 года прибывает в Берлин для изучения возможности заключить соглашение, согласно которому гегемония англичан на море сохранялась бы несмотря ни на какую модернизацию германского флота. За отказ от соревнования в военно-морском строительстве Германии было обещано удовлетворение части территориальных претензий в Африке, а также помощь в финансировании Багдадской железной дороги. Германия в свою очередь предложила проект англо-германского договора о нейтралитете, что раскололо бы Антанту. Все эти переговоры закончились провалом. Зато в марте 1912 года британское правительство внесло в парламент законопроект о постройке двух военных судов на каждое строящееся в Германии. Гонка вооружений ускорялась. Война в Европе была все ближе и ближе. Западу потребовалась русская кровушка.