Что мне слезы? Это лишь вода. А я – лишь тело. Пустая оболочка без чувств и эмоций. Я никому не нужна на самом деле. Я – лишний элемент во всех мирах. Во всех реальностях. Меня никто, никогда не полюбит по-настоящему. Может, Эриху и лучше, чтобы я умерла? Так будет правильно.

– Кинжал. Я соглашусь на твои условия. Если ты вернешь мне кинжал, – Эрих сделал еще несколько шагов, держа Светлое зеркало в ладони. Наперевес. Словно артефакт стал ядовитой змеей и был ему отвратителен. И вытянул требовательно вторую руку навстречу Анджеле.

– А ты боиш-шься, что я прирежу твою девчонку? – нехорошо рассмеялась Анджела, откидывая голову назад, и смех разнесся коротким злым эхом по хранилищу. – Не переживай! Кинжалу плевать, какая кровь прольется на артефакт. Раз тебе жаль попаданку, я просто прирежу тебя. Но моя сестра вернется на Инферио живой! Это будет справедливо. Однажды Ксана отдала жизнь за тебя. Сегодня ты сделаешь то же самое в память о ней!

– Я все сделаю, Анджела, – голос Эриха звучал низко и хрипло.

Он, не останавливаясь, шел к ангелу. Я вонзила ногти в ладони, пытаясь прийти в себя. Но не получалось. Сердце билось, как сумасшедшее. Значит, дракон просто жалеет меня? Меня затошнило. Хотя я понимала умом, что не могла пробудить в Эрихе ничего большего, чем жалость. Но сердце разрывалось от разрушенной надежды. От тоски.

И все равно я не могла представить, что Эрих пожертвует собой. Из благородства. Из чести. Не из любви. Просто умрет ради меня – чужой и ненужной ему. Я рванулась вперед, отталкивая Эриха. Прямо грудью на острый ритуальный кинжал. Выдохнула:

– Нет… будь счастлив с ней. Не надо… жертвовать собой. Я сама… ради тебя… Так лучше.

В глазах потемнело от короткой резкой боли. И я ощутила на своих ладонях что-то горячее, липкое. Но побоялась опустить голову. Открыть глаза. Слишком… сильно кружилась голова. Слишком… сильно болело сердце.

Я прикусила губу, понимая, что предала этим поступком свою дочь. Я же обещала малышке… найти ее. Но вместо этого влюбилась. И погибла. Никто не даст мне третий шанс. Я же не кошка, у меня не девять жизней. Но… несмотря на боль внутри, я ни о чем не жалела. Я искренне хотела, чтобы Эрих жил. Чтобы Ксана воскресла. И они воссоединились. Были счастливы друг с другом.

«С тобой все равно не вышло бы…» – мелькнуло в голове перед тем, как я медленно осела на каменный пол. Даже не на чьи-то руки, как в легенде. Впервые я позавидовала той чертовой принцессе из легенды про истинных. Ее хотя бы кто-то любил. Ее хотя бы держали на руках перед смертью. Мне даже это не светит.

***

– Не-ет! – закричал Эрих, когда увидел хрупкую фигурку Лори, метнувшуюся вперед. Падающую прямо на кинжал вместо него самого.

Нет! Любовь к попаданке пронзила его сердце ощущением гораздо острее, чем удар кинжала. Сейчас она погибнет, и он… никогда не скажет, что полюбил Лори. Полюбил по-настоящему. Может, даже сильнее, чем Ксану. С Ксаной у них было коротко и ярко – вспышка, то, как они потянулись друг к другу, узнали, что истинные. И почти сразу он потерял ее.

Эрих часто думал: а может, он сам придумал ту невероятную, негасимую любовь к ангелу? Придумал… уже после смерти Ксаны, стремясь заполнить невыносимую пустоту в сердце? Заглушить придуманной любовью свое ощущение вины? Ощущение, что его любили больше… больше, чем он сам. И поэтому Ксана отдала за него жизнь.

Вина отравляла Эриха, как яд. С каждым днем он ненавидел себя все больше за то, что сотворил. За то, что поддался притяжению тел, магии карих глаз ангела и переступил с ней порог той пещеры. Задурил голову сказочками о вечной любви, об истинной паре. Лучше бы они остались просто друзьями! А так, Ксана влюбилась и пожертвовала собой ради него.

Эрих помнил, как он рычал в бессилии, бросаясь на стены в ночь, когда погибла Ксана. Как изрезал руки в кровь, ударяя по кристаллам. Ничего не изменилось. Ксана не воскресла. Рваная рана в груди не зажила и через годы. Как не вышел токсин из крови – отравляющее чувство вины.

А потом появилась она… попаданка. Маленькая, смешная, раздражающая странными и нелогичными поступками. Сначала Эрих просто думал о Лори, как о помехе. Потом не мог выкинуть ее из головы. Даже усилием воли больше не мог не вспоминать про Лори. Попаданка стала наваждением. Безумием. Она очистила его кровь даже от застарелой вины. Она сама потекла новым, уже сладким ядом по венам, став его второй истинной. Второй – по счету. Но первой – по-настоящему – в его сердце.

Воспоминания обо всех, кто был до Лори, сгорели. Теперь сердце больше не принадлежало дракону. Он добровольно отдал его попаданке… но так и не успел сказать об этом.

– Да! – торжествующе крикнула Анджела, отводя кинжал назад, чтобы всадить его в грудь Лори.

Но не вышло. Эрих размахнулся и швырнул артефакт о стену. Прямо зеркалом о камень. Изо всех сил. Ни на что больше не надеясь. Зная только одно. Терять больше нечего. Если Лори погибнет, жить ему тоже незачем. А значит, Анджела живой отсюда не выйдет. Он не позволит.

Единственное, что Эрих успел заметить, бросая зеркало о камень: сверкающая поверхность больше не была темной. Она снова стала светлой и прозрачной, сияющей, как хрусталь кристалла на рукоятке.

Анджела вскрикнула и успела заслониться рукой. Дракон – нет. Осколки брызгами взметнулись в воздух, засверкали вокруг и застыли… словно время остановилось. Замерло. Как застыла, не дыша, хрупкая фигурка на полу. Лори упала лицом вниз, прямо на камень. Ее груди так и не успел коснуться ритуальный кинжал. Анджела не пролила ни капли крови. Ни его, ни попаданки. Ангел тоже застыла, как статуя, неподвижно.

Лишь Эрих ощущал себя живым. Он осторожно пошевелил кончиками пальцев и прикоснулся к осколку зеркала в воздухе. Острый. Почти смертоносный. Можно порезаться. От прикосновения к грани на пальце выступила кровь.

Эрих горько усмехнулся, присаживаясь на корточки. Но не рядом с Лори. Нет. Он покачал головой, видя перед собой лишь кристалл, оставшийся целым даже после удара о стену. Это часть артефакта. Может быть, самая важная… Эрих провел пальцем по кристаллу,