– Ах, друг мой, да соберитесь же с мыслями! Вспомнитеэпизод с чеком, вспомните, что имя Белла Дьювин что-то напоминает Стонору.Думаю, не требует доказательств, что Белла Дьювин – имя той дамы, котораяписала мосье Жаку и которая посетила мосье Рено тем вечером. Возможно, онахотела видеть Жака, а возможно, с самого начала хотела говорить именно с егоотцом, этого мы точно не знаем, но, думаю, имеем основание предположить, чтопроизошло. Наверное, она призналась, что у нее есть права на Жака, может быть,показала мосье Рено его письма к ней. Вероятно, мосье Рено попытался откупитьсяот нее и выписал чек, а возмущенная Белла Дьювин тут же разорвала его. Ееписьмо Жаку – это письмо искренне любящей женщины, и, вероятно, предложениемосье Рено глубоко оскорбило ее. Видимо, ему все же удалось как-то отделатьсяот мисс Дьювин. То, что он сказал ей на прощание, – чрезвычайно важно.

– «Да, да, но сейчас, ради бога, уходите», –процитировал я. – Не вижу в этих словах ничего особенного. Пожалуй, в нихсквозит некоторое нетерпение, и только.

– Именно. Мосье Рено отчаянно старается как можноскорее отделаться от девушки. Почему? Не только потому, что этот разговор емунеприятен. Нет, он упускает драгоценное время. Какая-то причина заставляла егоспешить.

– Что же это за причина? – спросил я озадаченно.

– Давайте подумаем вместе. Что это может быть? Немногопозже произошел инцидент с часами, помните? И мы снова убеждаемся, что времяиграет чрезвычайно важную роль в этом преступлении. Вот тут мы приближаемся ксамому драматическому моменту. Белла Дьювин уходит в половине одиннадцатого. Посвидетельству разбитых часиков, преступление было совершено или, во всякомслучае, подготовлено до полуночи. Итак, мы рассмотрели все события,предшествовавшие убийству, кроме одного. Бродяга к тому моменту, когда егообнаружили, был мертв, по словам доктора, по меньшей мере уже двое суток, авозможно, и трое. Итак, не имея других фактов, кроме тех, что мы обсудили, ясчитаю, что его смерть наступила утром седьмого июня.

Я ошеломленно уставился на Пуаро.

– Как? Почему? Откуда вы это взяли?

– Логика развития событий неумолимо приводит к такомувыводу. Mon ami, я шаг за шагом подводил вас к нему. Разве вы еще не понялитого, что так и бросается в глаза?

– Дорогой Пуаро, весьма сожалею, но мне ничего небросается. Мне казалось, я начал уже что-то понимать, но теперь безнадежно иокончательно запутался. Ради бога, не томите меня, скажите, кто убил мосьеРено?

– Вот этого-то я и сам пока точно не знаю.

– Но вы же сказали, что это бросается в глаза!

– Мы говорим о разных вещах, мой друг. Не забывайте, мырасследуем два преступления, и, как я уже заметил однажды, мы имеем необходимыенам два трупа. Ну, ну, ne vous impatientez pas![73] Сейчасобъясню. Для начала используем психологический подход. Рассмотрим три момента,когда обнаруживаются резкие перемены в характере и поступках мосье Рено, трипереломных, с точки зрения психологии, момента. Первый имеет место сразу послетого, как он поселился в Мерлинвиле, второй – после ссоры с сыном, третий –утром седьмого июня. Теперь о причинах. Момент номер один мы можем приписатьвстрече с мадам Добрэй, момент номер два тоже косвенно связан с ней, ибокасается брака мосье Рено-сына с ее дочерью. Момент номер три покрыт тайной, инам предстоит проникнуть в нее, используя дедуктивный метод. А теперь, мойдруг, позвольте мне задать вам один вопрос: кто, по-вашему, задумал этопреступление?

– Жорж Конно, – ответил я неуверенно, с опаскойглядя на Пуаро.

– Совершенно верно. Помните, Жиро изрек как-то, чтоженщина наверняка солжет в трех случаях: во имя своего спасения, во имяспасения возлюбленного и во имя спасения ребенка. Мы согласились, что именноЖорж Конно навязал мадам Рено эту выдумку про иностранцев, однако Жорж Конно –это не Жак Рено, откуда следует, что третий случай исключается, первый – тоже,ибо мы приписываем преступление Жоржу Конно. Итак, мы вынуждены обратиться ковторому случаю – мадам Рено лгала ради спасения человека, которого она любила,иными словами, ради спасения Жоржа Конно. Вы согласны с этим?

– Да, – признался я. – Рассуждения весьмалогичны.

– Bien! Мадам Рено любит Жоржа Конно. Кто же в такомслучае Жорж Конно?

– Бродяга.

– Располагаем ли мы свидетельством того, что мадам Ренолюбила бродягу?

– Нет, но…

– Отлично. Не цепляйтесь за версии, которые неподтверждаются фактами. Лучше задайтесь вопросом, кого на самом деле любиламадам Рено?

Я в полном замешательстве пожал плечами.

– Mais oui,[74] вам же отлично этоизвестно. Кого любила мадам Рено столь преданно, что упала без чувств, увидевего тело?

Я ошарашенно уставился на Пуаро.

– Своего мужа? – У меня челюсть отвисла отизумления.

Пуаро кивнул.

– Своего мужа или… Жоржа Конно, называйте его какхотите.

Я постарался взять себя в руки.

– Это невозможно.

– Отчего же? Ведь вы только что согласились, что мадамДобрэй имела основание шантажировать Жоржа Конно?

– Да, но…

– И разве она не шантажировала мосье Рено, причемвесьма успешно?

– Да, вероятно, так и было, но…

– Не забудьте, что мы ничего не знаем о мосье Рено, оего прошлом, о его юности. Ничего, кроме того, что двадцать два года назадвдруг появился некий француз канадского происхождения.

– Да. Все это так, – сказал я несколько болееуверенно, – однако, сдается мне, вы упустили из виду одно вопиющееобстоятельство.

– Какое же, мой друг?

– Ну как же, мы сошлись на том, что это преступлениезадумал Жорж Конно. Стало быть, мы приходим к абсурдному выводу, что он задумалсвое собственное убийство!

– Eh bien, mon ami, – безмятежно отозвалсяПуаро. – Именно это он и сделал!

Неторопливо и размеренно начал Пуаро свое повествование:

– Вас удивляет, мой друг, что человеку пришлосьзадумать свое собственное убийство? Удивляет настолько, что вы готовыотвергнуть факт, сочтя его досужим вымыслом. А сами придумываете абсолютнонеправдоподобную историю, столь далекую от реальной жизни, что ей место тольков синематографе. Да, мосье Рено планировал собственную смерть, однако от вашеговнимания, видимо, ускользнула одна немаловажная деталь – он вовсе не собиралсяумирать.