Джордж был уроженцем Йедона, в Йоркшире, и я от кого-то получил известие (думаю, в 1945 г.), что он собирался после демобилизации поступить на службу в полицию. Я взял справочник и позвонил по номеру отделения полиции Йедона.

Когда соединение было установлено, полицейский отрывисто назвал свою фамилию и замолк в ожидании. Я сказал, что был военным другом человека по имени Джордж Белл, который был награжден медалью «За летные боевые заслуги» и который, вероятно, некоторое время мог служить в Йедоне. «Подождите минуту, сэр», – произнес полицейский.

Несколько мгновений спустя он снова подключился к линии, чтобы сообщить, что констебль Джордж Белл действительно много лет назад служил в Йедоне и, возможно, он теперь мог быть прикомандирован к управлению полиции Донкастера. Он любезно сообщил мне номер, и, хотя уже был вечер, я позвонил в Донкастер.

Удача – было бы самонадеянно приписывать успех Богу или Судьбе, как это делают жители Востока и влюбленные, – была на моей стороне, и после короткой паузы мне сказали, что Джордж Белл, кавалер DFM, в настоящее время находится на курсах в колледже полиции в Брамсхилл-Хаус, около Бейзингстока. Используя свой шанс, я получил домашний адрес Джорджа Белла.

Следующим утром я написал ему. В течение двух недель не пришло никакого ответа, так что я снова написал короткое письмо, к которому приложил следующий запрос, в котором требовалось зачеркнуть соответствующий пункт:

Ответ пришел в течение недели. После извинений за задержку – переехал в другой дом и делал ремонт – он написал: «Это замечательный сюрприз после всех этих лет получить снова известия о тебе... Я теперь инспектор на шестимесячных курсах в колледже полиции... Интересно, смог бы ты приехать в колледж как-нибудь вечером в четверг на обед, у нас каждую неделю в один из вечеров официальный обед... Я видел Пола приблизительно в 1948 – 1949 гг., но с тех пор не имею о нем никаких известий, в то время он работал на рынке в Ливерпуле. Я два или три раза писал Дигу, но не получил ответа. Его последний адрес – Джервус-стрит, 174, Торренсвилл, Аделаида... Никаких известий ни о ком из остальных...»

Телефонный справочник показывал, что Л.Э. Уолкер живет в Шеффилде. Я набрал номер, и мне сообщили, что мистер Уолкер сменил адрес, но с ним можно связаться по другому номеру в Шеффилде. «Это служебный номер, – сказали мне. – Вы должны позвонить утром».

Когда на следующий день я позвонил, ответил мужской голос.

– Мистер Лес Уолкер? – спросил я.

– Да. – Тон был настороженный.

– Это голос из прошлого. Имя Майк что-нибудь означает для вас?

– Майк Трипп! Едва ты заговорил, я узнал твой голос!

Я объяснил, что пытаюсь отыскать экипаж.

– Я иногда думал о тебе, – сказал он, – когда по телевизору видел группы поп-музыкантов. Ты родился раньше своего времени.

Я спросил, чем он занимается.

Он замялся:

– Приблизительно пять лет назад я сделал глупость. Я купил бакалейную лавку.

На его вопрос я ответил, что я поверенный в Комиссии по делам благотворительных организаций[131] и пишу романы.

– Твоя мать должна гордиться тобой, – произнес он.

– Не совсем, – начал я, а затем вернулся почти на четверть века назад, нащупывая правильные слова, чтобы продолжить мысль. Более близкому знакомому я сказал бы: «Она не любит фрагменты о сексе», но Лесу же я сказал: – Мои книги для нее на грани приличия.

– Могу поверить в это, – заметил он. – Ты всегда был... – И его голос умолк.

Я спросил, поддерживал ли он контакт с остальными.

– Нет. Я полностью потерял связь после того, как все это закончилось.

Я рассказал ему о книге, над которой работал, и спросил, если встречу удастся организовать, будет ли он в состоянии приехать.

– Это будет трудно, – ответил он. – Магазин.

Перед тем как повесить трубку, я сказал, что снова свяжусь с ним.

Я глупо ожидал, что он ухватится за идею встречи, и, когда он начал говорить о своих обязательствах по отношению к магазину, был разочарован. И почему он должен хотеть встретиться? Большинство людей знают, что прошлое можно оживить лишь пересказыванием старых историй и что те, кто посвящает все свое внимание прошлому, просто пятятся спиной навстречу своим собственным могилам.

За эти годы я с надеждой спрашивал множество австралийцев, не родом ли они из Аделаиды, но, казалось, почти каждый был уроженцем Сиднея. Единственный мужчина, признавшийся в том, что он из Аделаиды (сам бывший пилот бомбардировщика), сказал, что в одной части города жила довольно большая колония потомков первых эмигрантов из Европы, и обещал по возвращении попробовать разыскать Дига. Но это было пустое обещание.

Майк Гарбетт написал, что он пытался разыскать Дига через свои «австралийские связи», и я решил послать письмо тем, кто жил по тому адресу, который дал мне Джордж. Это письмо было обращением к чувству благожелательности, и для подкрепления этого чувства я приложил десять шиллингов, чтобы покрыть стоимость ответа, даже если этот ответ будет простым штампом «по этому адресу не значится». Письмо так никогда и не вернулось ко мне, по-видимому, получатель предпочел рассматривать десять шиллингов[132] как неожиданный подарок от дурака с большим количеством денег и не принимать во внимание чувства, которые оно, несомненно, вызывало. К этому времени след Дига все еще не был найден.

Я не видел Пола с апреля 1945 г. и получал известия от него только три раза с тех пор, как в сентябре 1952 г. он приехал, чтобы провести уик-энд со мной и Одри в нашем доме в Ратленде. Он прочитал «Вера – это флюгер», мой первый роман об экипаже самолета, и захотел снова увидеть меня.

В книге я сделал Пола пьющим верхним бортстрелком и опасался, что он будет возражать против такого портрета. Далекий от этого, он прочитал роман четыре раза на протяжении десяти дней и сказал мне: «Я не стал бы возражать, если ты также вставил бы и фамилию Санджест. Я не предъявил бы иска за клевету».

Он изменился не очень сильно, хотя, возможно, и был несколько более уравновешенным женитьбой и двумя детьми, младшего из которых он назвал Майком. Он спросил Одри, было ли мне трудно остепениться после войны. Привыкшая никогда не тратить впустую слова, когда это касалось суровой правды, она ответила: «Да».