Сара открыла коробочку, вынула из нее кусочек… чего-то, мгновение подержала на ладони. Затем кинула это в рот и проглотила.

– Тоже мне приключение, – разочарованно промямлила Сара и взглянула на часы: прошло пятнадцать минут с тех пор, как она проглотила похожую на обрезок ногтя пилюлю, а все ее ощущения до сих пор сводились к чудовищной скуке. – Как и с любыми наркотиками: я просто отключаюсь.

Так случалось всякий раз, когда она пыталась поэкспериментировать со своим сознанием. В конце концов Сара решила, что наркотики на нее вообще не действуют. Даже у стоматолога ей приходилось стискивать кулаки и говорить врачу, чтобы он сверлил без анестезии, поскольку, что бы Саре ни кололи, у нее начинало шуметь в голове, да и только.

Зато у нее был ее нос, обоняния ей вполне достаточно. И слух тоже не помешает…

Сара на мгновение прикрыла глаза – и внезапно резко села. Ее буквально затопила паника. Голова мелко дрожала, словно в мозгу началось землетрясение, а затем все ее чувства начали странным образом трансформироваться: зрение стало размытым, а звуки казались и далекими, и громыхающими прямо над ухом. Покрывало казалось Саре грубым и неприятным на ощупь. Но хуже всего был обрушившийся шквал омерзительного зловония, от которого ее выворачивало наизнанку.

Сара с трудом встала, и темная комнатушка моментально наполнилась звуками, светом и целой толпой людей. Очертания их тел, сперва размытые, постепенно уплотнились и вскоре обрели четкость. Сара забилась в угол, боясь, что ее раздавят. Как столько народа сумело протиснуться в крошечное помещение? Она тяжело дышала, напуганная нарастающим хаосом.

Это наркотик, это наркотик, твердила она себе, но ее дыхание продолжало учащаться. Сара попыталась проползти к двери, однако выяснилось, что прилагать усилий не нужно: люди оказались бесплотными, и Сара могла идти прямо сквозь них. Тем не менее призраки потрескивали от переполнявшей их шипучей энергии, это было все равно что дотрагиваться до сотен электрических патронов, а гул голосов, говорящих, кричащих, плачущих и смеющихся, стал просто невыносим. Сара втянула носом воздух и испугалась, что ее стошнит. Словно запахи здесь, копившиеся тысячу лет, сконденсировали все в плотный поток зловония. Ее пазухи не справлялись с напором, и теперь Сара чувствовала себя хрупкой, задыхающейся, хотя и сознавала, что на нее давит лишь ее собственная паника. Сара скорчилась в позе зародыша, зажмурилась и прикрыла нос ладонью, затем осмелилась открыть глаза. В буйном водовороте людских тел – как если бы сотню фильмов показывали одновременно в одном кинозале, причем на максимальной громкости, – Сара внезапно выделила одного человека. Мужчина в цепях сидел рядом с ней на полу. Он был грязен, покрыт струпьями и гноящимися болячками, в его волосах кишели вши. Откуда-то доносились вопли, и Сара, с трудом оторвав взгляд от пленника, перевела его на другого человека в лохмотьях, который – с ужасом поняла Сара – прижимал к полу девушку и насиловал ее. Господи Иисусе! Сара ринулась к нему, чтобы оттащить, мешая собственные крики с воплями жертвы, но только рухнула сквозь него, ощутив электрический разряд, и оказалась лицом к лицу с ребенком в отглаженной белой рубашке и штанишках. Паренек держал игрушечного медвежонка и горько всхлипывал. А потом перед ней возникла полупьяная парочка – они занимались любовью и смеялись, – а наложенная на них группа нацистских солдат насиловала мальчика в порванной голубой рубашке. Тот отчаянно бился, а когда его крики стали чересчур громкими, солдаты пристрелили его. Он упал сквозь руки Сары, протянутые, чтобы подхватить, и приземлился в сплетение окровавленных конечностей у нее под ногами, продолжая глядеть ей прямо в глаза. Сара отпрянула. Хотя его плоть была невесомой, она ощутила энергию его тела, почувствовала запах его мочи, услышала, как его сердце перестало биться.

Было сложно понять, где находятся стены, а спустя минуту или час комната приобрела странные, незнакомые очертания. Мрачные контуры темницы сменил набитый до потолка погреб с овощами, который превратился в огромные штабеля винных бутылок, а затем – в гладкий серый бетон бомбоубежища… Сара отшатнулась, заметив проходящего мимо льва, наткнулась на что-то – очевидно, собственную постель, – и упала, ударившись головой о более чем реальный кроватный столбик.

Сара села, держась за голову, и в эту секунду в комнатушку хлынула вода, которая начала стремительно подниматься. Однако Сара даже не промокла. Она завороженно наблюдала за тем, как несколько человек утонули прямо перед ней – они тянули руки сквозь ее грудь, пытаясь схватиться за что-нибудь и спастись. Энергия окутывала ее, будто волны гидролокатора.

– Стойте! – закричала она.

Повсюду вокруг люди корчились, умирали, рожали, занимались сексом, задыхались и душили друг друга. Зрелище напоминало ожившее полотно Иеронима Босха, из которого у нее не было шансов выбраться.

Сара опять напомнила себе, что она находится под воздействием наркотика и надо просто набраться терпения. Боже мой, как долго будет продолжаться это безумие? А вдруг ее «путешествие» не закончится никогда, и она навсегда заперта в средоточии ужаса, в бесконечной человеческой свалке? Она решила отыскать дверную ручку, чтобы сбежать, но лишь ходила кругами, потерявшись среди электрической бури.

Наконец ей удалось выбраться в коридор, но и там Сара начала плутать – вокруг было нагромождение подвалов, темниц, винных погребов, проходов, кладбищ… Вот в могилу опускали серебряный гроб, и какая-то женщина выла от горя; вот кого-то избивали кнутом; вот какой-то бродяга валялся пьяный на полу… Сару окружал запах фекалий, потрохов, гниющей плоти. Ее почти выворачивало наизнанку.

В висках грохотал пульс, все убыстряя темп, и вдруг она поняла, что сейчас умрет – атомы ее плоти взорвутся, разодранные на части чужими энергетическими вихрями.

– Сара! – послышался чей-то голос, и неожиданно она увидела рядом с собой Сюдзико.

Японка трясла ее за плечо, спрашивала, что случилось и не надо ли вызвать «Скорую». Сара попробовала ей ответить, но между ними продолжали громоздиться люди – одного растягивали на дыбе, а другого пытали раскаленным железом… На мгновение перед Сарой мелькнул силуэт в современной одежде, надеясь, что это Сюзи, она захотела ухватиться за нее, но не ощутила ничего, кроме пронизанного разрядами воздуха.

– Сара! – звал ее голос Сюзи. – Ты в порядке? Слышишь меня?

Сара, мозг и тело которой были перенасыщены электричеством, практически потеряла сознание. И в этот миг, оттолкнув Сюзи в сторону, появился Макс. Сара ощутила резкий, сильный толчок, когда Макс поднял ее на руки и заорал Сюзи, чтобы та открыла дверь и помогла ему поднять Сару вверх по лестнице.

– Темница! – кричал он. – Проклятье, здесь же была темница! Она умрет, если мы не вынесем ее наружу!

Сара зарылась лицом в грудь Макса. Как хорошо ощущать себя безвольной и податливой! Какая-то ее часть говорила: «Ты – Сара Уэстон, ты не можешь никому позволить себя нести», но было поистине великолепно вдыхать его запах после зловония подвала, всей этой вековой плесени, крови, страданий и разложения! Она вцепилась в его рубашку и ощутила реальность грубой хлопчатой ткани, под которой двигались мышцы. Ей казалось, что она может чувствовать, как кровь течет у него по жилам, как делятся клетки, обмениваются разрядами нейроны… похоже, теперь она обрела способность смотреть сквозь микроскоп, телескоп и рентгеновский аппарат одновременно.