Когда прошел последний нукер, Женя бросил свой камень на Пирамиду. Он не задержался наверху, а покатился по склону, пока не остановился на его середине. Женя глубоко вздохнул. Пирамида предсказала, что, как и большинство воинов, он достигнет невиданных стран. Ведомый им тумен завоюет половину Вселенной, но сам он погибнет в бою на исходе своей жизни.

Женя вскочил на своего коня и стал спускаться по крутой тропе, догоняя воинов, которые почти все уже спустились в ущелье. По дну его мчалась река. Ее поили тающие летом снега горных вершин. Кони потянулись было мордами к воде, но плети быстро образумили их. Нельзя боевому коню пить воду перед дальним переходом. Ледниковая вода отнимает силы, дарит болезни.

Женя быстро занял место в голове тумена и поехал по каменистому берегу, слушая вещий звон речных струй:

«…Твоя последняя жена станет женой твоего врага. И твой сын вырастет в улусе русских и станет врагом твоих нукеров. А внук его внука станет воеводой в войске русского князя Дмитрия Донского. Когда начнется битва, его конный отряд будет выжидать в засаде. Внуки внуков твоих нукеров будут храбро биться с русскими дружинниками. И уже начнут одолевать русских батыров, но в это время внук твоего внука выведет свой русский отряд из засады и бросит его в тыл нашим воинам. Это подарит победу русским туменам на Куликовом поле. Битва начнется на восходе солнца и закончится, когда рубиновые лучи заката спрячут в себе еще живую кровь последнего убитого русским батыром внука внуков воинов твоего тумена. Спасутся не многие. Черные друзья смерти – вороны – не смогут вычистить свои окровавленные клювы о траву, потому что тела мертвецов укроют собою все…»

Женя внезапно проснулся и долго не мог понять, что произошло. Потом догадался, что этот сон навеян прочитанными книгами В. Яна. В какой-то другой книге он прочитал, что сон – это «небывалое сочетание бывалых впечатлений». После этого сна Женя быстро пошел на поправку.

Этот случай навсегда бы выветрился у него из памяти, если бы он наяву не побывал в Монголии. Случилось это, когда он стал ректором политехнического университета.

По приглашению ректора Монгольского технологического университета, с которым он познакомился на одной из международных конференций, Евгений Петрович прилетел в Улан-Батор в год юбилея Чингиз-хана. Дело было в ноябре. После обязательных встреч и протокольных улыбок хозяева монгольского вуза решили показать гостю одну из национальных тайн – своеобразный курган из небольших округлых камней, традиционное буддийское сооружение, возведенное в течение нескольких сотен лет тысячами паломников, каждый из которых обязан был уложить свой камень в эту округлую пирамиду. Говорят, что и воины Великого Завоевателя, отправляясь на покорение мира, проходили отрядами мимо этой пирамиды и оставляли на ней свои камешки.

Пирамида высилась вот на этом горном перевале. Но добраться сюда в бездорожной Монголии – уже подвиг для избалованного транспортной цивилизацией человека. Однако группа из четырех человек в составе Евгения Петровича, двух профессоров-монголов и переводчицы добрались. Непонятно, зачем в группу включили переводчицу, потому что профессора говорили по-русски почти без акцента.

По утвержденному временем обычаю каждый из группы выпил несколько граммов монгольской водки, побрызгал ею небо и землю. На счастье каждый из группы бросил по камешку на рукотворный курган, и после свершения таинства они отправились дальше. Но…

Монгольские коллеги предупредили Евгения Петровича: прежде чем кинуть камень на курган, следует вспомнить самое лучшее, что ты сделал в этой жизни и о чем без стыда можешь поведать великому кургану. Он постарался вспомнить. Это особого страха не вызывало. Страшнее было подобрать камешек. Дело-то происходило в ноябрьское воскресенье. И мороз на высокогорном перевале явно достигал тридцати градусов. Евгений Петрович опасался, что выбранный шершавый, размером с куриное яйцо, стылый камень изрядно обожжет холодом ладонь.

Однако, к его немалому удивлению, камень показался тепловатым. На мгновение он сжал его, и вдруг… все изменилось. Снег, секунду назад укрывавший горы до самых подножий, остался только на некоторых вершинах. Склоны закурчавились летней зеленью. А вдоль ущелья, повторяя изгибы искристой реки, двигалась длинная колонна всадников. Шлемы и острия их копий блистали в лучах восходящего солнца.

Среди тысяч всадников Евгений Петрович увидел себя.

Точнее, даже не увидел. Он оказался во главе тысячи воинов. Все они выполнили последний ритуал, покидая родную страну. Каждый из воинов бросил камень, привезенный с собой, на курган Жизни. Это означало, что если кто-нибудь из них будет убит в далеких битвах, его душа вернется сюда и возродится к новой жизни. Это означало, что каждый из них навсегда оставался в своей родной стране, и поэтому сердца их были спокойны и чисты.

Они знали, что никто из них уже никогда не увидит родных юрт, никогда не примнет траву пастбищ, где двухлетним аратом впервые сам проехал на коне. И никогда уже никто из них не встретит желтый рассвет, разгоняя своего коня по зеленым волнам монгольских степей. Они уходили навсегда, и небо поднимало над ними свое Солнце, освещая будущий путь Славы и Величия. По правую руку, провожая их, грохотала река. Ее струи предсказывали судьбу. И он слушал внимательно все, что говорила ему ледниковая вода. Он слушал и запоминал:

«Тебя ждет тяжкий путь. По воле великого Тамуджина ты проведешь свою тысячу воинов через безводные пески и высокие горы. Ты и твои араты не будут знать усталости и пощады, сжигая города и убивая чужеземные народы. На исходе своей нынешней жизни ты захватишь обильные пастбища возле русской реки Вязьма. Твой конь и кони твоих воинов откормятся на этих сочных лугах, станут сытыми и сильными после утомительных походов. А ты найдешь здесь последнюю жену. Она будет из русского улуса. Высокая, как ты. И ее косу ты отрежешь, чтобы украсить свой шлем. Ты оставишь живой эту женщину, и она родит сына, которого ты никогда не увидишь. Тебя убьет русский нукер за два месяца до рождения сына. Твоя последняя жена станет женой твоего врага. И твой сын вырастет в улусе русских и станет врагом твоих нукеров.

А внук его внука будет воеводой в русском войске князя Дмитрия Донского. Он будет биться с внуками внуков твоих нукеров на Куликовом поле…»

Сколько времени продолжалось это видение? Минуту? Секунду? Или, как сон, тысячные доли секунды? Камень уже обжигал ладонь. Казалось, он излучает какую-то энергию. Держать его становилось все невыносимей, и Евгений Петрович забросил раскаленный кругляш на самую вершину рукотворного кургана. Но голыш там не задержался и покатился вниз. Остановился где-то на середине. Видимо, отыскал и занял свое место на склоне среди окаменевших судеб предков в этом величавом сооружении, сплотившем эпохи и жизни миллионов монголов.

Заметил ли кто это путешествие во времени? Скорее всего, нет. Впрочем, по бесстрастным лицам монгольских спутников трудно было что-либо понять. Возможно, они переживали в этот миг что-то подобное. А возможно, и нет.

Но у Евгения Петровича осталось беспокойное чувство, что подобное видение уже приходило к нему. Когда?..