– Он работал на заводе, а не в частной компании по продаже нефти, золота или алмазов.

– Но тем не менее, – продолжал упорствовать Шура, – и кстати, откуда эти сведения?

– Морис, – Мирослава кивнула в сторону Миндаугаса, – раскопал их в интернете.

– Но интернет не слишком надежный источник информации, – вяло возразил Шура.

– Не слишком, – согласилась Волгина, – но вся информация перепроверена.

Наполеонов знал, что у Мирославы имеются свои источники информации там, куда ему никогда не дотянуться, и порой из-за этого завидовал ей белой завистью. Но она никогда не кичилась своими знакомствами и старалась прибегать к помощи влиятельных друзей как можно реже.

– Знаешь, – вздохнул Наполеонов, – мне ночью приснился странный сон…

– Сон? – удивилась Волгина. – Я не умею разгадывать сны, – отрезала она.

– Тебя никто и не просит, но выслушать ты можешь?

– С удовольствием!

Не расслышав сарказма в ее голосе, он продолжил:

– Мне приснилась женщина…

Мирослава удержалась от язвительной фразы, вертевшейся на кончике языка, и с честью выдержала испытывающий взгляд Наполеонова.

– Эта женщина, – продолжил Шура, – была с головы до ног одета во все белое. На ней была фата.

На кухне стало тихо-тихо. Даже развалившийся на диванчике Дон перестал мурлыкать.

– Она шла прямо на меня с вытянутыми вперед руками. Глаза ее при этом были закрыты. И я проснулся от ужаса в холодном поту, – закончил Шура свой рассказ.

– Может, съел чего на ночь, – не выдержала Мирослава.

Наполеонов пропустил ее колкость мимо ушей.

– Когда я окончательно пришел в себя, то стал думать, к чему бы это.

– И придумал?

– Да. У меня возникла новая версия!

– И какая, если это не секрет?

– Не секрет, – ответил Шура и важно заявил: – К тому же я хочу задействовать ваше агентство в проверке ее дееспособности.

– То есть нанять нас? – уточнила Мирослава, пряча улыбку.

– Не совсем, точнее было бы сказать – попросить о дружеской помощи, – осторожно проговорил Наполеонов.

– Валяй! – великодушно разрешила Мирослава.

– Вам не приходило в голову, – Шура обвел многозначительным взглядом друзей, – что покушение на нынешнюю невесту могла совершить его прежняя невеста?

– Прошло более двадцати лет, – напомнил Морис.

– Ну и что? – не сдавался Шура.

– И что же ее могло толкнуть на столь экстравагантный поступок? – поинтересовалась Мирослава.

– Никакой он не экстравагантный, а кощунственный! – возмутился Шура.

– Согласна. Но какой у нее мотив?

– Как какой?! Она узнаёт, что Лукин стал преуспевающим бизнесменом и собрался жениться на молоденькой девушке.

– Эка невидаль, – усмехнулась Мирослава.

– Погоди, погоди! – замахал на нее Шура. – А сама бывшая невеста глубоко несчастна в личной жизни, можно сказать, осталась на старости лет с разбитым сердцем и корытом.

– Каким корытом? – не понял Морис.

– С разбитым. Надо русскую классику читать! – отрезал Шура.

– А с чего ты взял, Шурочка, – вкрадчиво заговорила Мирослава, – что бывшая невеста несчастна в личной жизни? Кстати, и до старости ей далеко.

– Это я так, образно, – отмахнулся Шура и добавил победоносно: – Но какова версия! Согласитесь!

– Опоздал ты со своей версией, – ответила Мирослава.

– В смысле?

– В самом прямом смысле.

– Ты что хочешь сказать, – недоверчиво проговорил Наполеонов, – что тебе моя версия пришла в голову раньше?

– По пути к тебе, – усмехнулся Морис.

– Мне пришла в голову версия, но не совсем эта, – уклончиво ответила Мирослава.

– А какая?

– Неважно. Главное, что я встречалась с бывшей невестой Лукина Лидией. А перед этим с ее мамой.

– И что? – спросил Наполеонов.

– А то, что она и думать давно забыла о своем отставном женихе Андрюше Лукине. У нее счастливая семья. И двое взрослых детей.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– Надо же! – огорчился Наполеонов.

– Шур, не огорчайся ты так, – Мирослава дотронулась до руки друга, – в нашем деле, увы, обломы часто случаются.

– Что же мне, опять мутузить Лукина? – фыркнул он.

– Почему именно мутузить?! И непременно Лукина? Пораскинь мозгами и изыщи другую версию, – посоветовала Мирослава.

– Тебе легко говорить, – вздохнул Наполеонов и потянулся за очередным куском торта.

Морис переглянулся с Мирославой, заметил ее кивок и убрал блюдо с оставшимся тортом в холодильник. Шура проследил за ним печальным взглядом, но смирился.

Позднее он позвонил матери и проговорил в трубку:

– Ма, привет!

– Добрый вечер, Шурочка.

– Ага, уже скоро ночь. По ночной дороге маленькому следователю ехать страшно, милая моя мамочка.

– Поэтому ты останешься ночевать у Мирославы, – закончила за сына со смехом Софья Марковна.

– Какая ты догадливая! – восхитился Шура и добавил: – А сын у тебя форменный недотепа.

– Кто это тебе такое сказал? – встревожилась Наполеонова.

– Никто, своим умом дошел.

– Значит, не так все плохо, – облегченно вздохнула мать и велела: – Передай привет Мирославе и Морису.

– Вам привет от ма! – прокричал Шура друзьям.

– Взаимно, – обронил Морис.

– Пожелай Софье Марковне спокойной ночи, – добавила Мирослава.

– Они тебе тоже! – завопил Шура в трубку.

– Спасибо, – отозвалась мать, – только чего ты так кричишь?

– От чувств-с!

– Ладно, я пошла спать.

– Ма!

– Да?

– Ты Дону забыла передать привет.

– И правда, – рассмеялась Софья Марковна, – погладь его за меня.

– Будет исполнено в лучшем виде!

– Пока.

– Пока.

Шура отключил связь и решительно направился к Дону. Кот заметно напрягся, его янтарные глаза настороженно засверкали.

Шура запустил руку в его густую шерсть, прошелся по ней и произнес в свое оправдание:

– Слушай, лохматый, я ни в чем не виноват. Это ма велела тебя погладить, а я как послушный сын…