С тех пор наша повариха регулярно присылала ко мне гонцов с едой, где бы я ни находилась. Поначалу жители крепости недоумевали, когда видели, как бедный Бин, которого и заприметила в качестве посыльного кухарка, бегал по миру и искал меня с корзинкой наперевес. Потом они смеялись и веселились, а потом и вовсе перестали обращать внимание. Теперь, если кто-то видит Бина и недавно видел меня, ему сразу указывают направление, без лишних вопросов.

А еще теперь каждый муравей в этих землях знает меня в лицо. Кто-то при виде меня радостно спешит навстречу, желая что-то рассказать госпоже Дарании, а кто-то познает искусство маскировки и пытается слиться с местностью, дабы избежать этой счастливой встречи. Говорю же, я лезла во все, что видела. И не все были этим довольны. Но кто ж их спрашивает, да?

Одними из таких противников моего вмешательства были рабочие с верфи. Так как у меня действительно не было способностей к морскому делу, объяснять что-то было очень сложно, и в первую очередь сложно было рабочим. Именно поэтому, чтобы понимать их объяснения и нужды, я изо всех сил пыталась вникнуть в наши библиотечные записи. Выходило ужасно, но я не сдавалась.

А самое главное, я положила начало иностранной торговле. Как герцогиня Феранийская, я была обучена многим языкам на приличном уровне. На письма было потрачено много времени, и куда только я не посылала послов с этими письмами, но это приносило успех. Пару месяцев назад я подготовила один из рыночных кварталов специально под товары из других стран. Разумеется, это было выгодно обеим сторонам. Лично я получаю налоги с этих товаров. И немалые. Все-таки в финансах я разбираюсь гораздо лучше, чем в этом проклятом судостроительстве.

– Госпожа, я знаю, почему вы не можете победить эту книгу. – сплевывая шелуху, сообщила мне Нея. Да, она любит говорить, когда ее не спрашивали. – Это все от недосыпа. Чтобы голова работала, нужно хорошо спать.

– Тебе-то откуда знать? – улыбнулась я, закрывая книгу и потирая веки пальцами. Глаза горят нещадно. Уже и букв-то не видно, не то что смысла угла мачты.

– Это потому что я очень умная, Ваша Светлость. – убежденно заявила она.

– Проклятье, может, и правда, пойти спать?

– Идите-идите. Отдохнем сегодня подольше. – засобиралась Нея, комкая кулек с шелухой и выкидывая его в корзину с испорченными черновиками. – Добрый снов, Ваша Светлость.

И ушла. Ну конечно, зачем помогать госпоже разоблачиться перед сном, да? И про воду для омовения тоже думать не надо, видимо. Хорошая жизнь у моей камеристки все-таки. Каждый день – выходной. Закрыв библиотеку на ключ, который всегда висел у меня на шее, я пошла в свои покои. Может, действительно надо просто выспаться. Последнее время спала я очень плохо и мало, потому что дела не давали выдохнуть. И дадут еще не скоро.

Зайдя в покои, я не смогла сдержать улыбки. Таз с водой для омовения стоял на столике, одежда на завтра уже была разложена на кресле, и даже кувшин с отваром ждал моего возвращения. Думаю, еще и в этом причина, по которой я не прогоняю свою камеристку. Нея умудряется обеспечить меня всем, ничего не делая. Так получается, что служанка работает на меня, а на служанку весь замок. Как ее еще не побили в темном коридоре, ума не приложу. Умывшись и выпив отвар, я отправилась в спальню.

Но еще даже не начав разоблачаться, я вдруг услышала странный звук. Это был женский недовольный голос и какая-то возня. И я бы, может, не обратила на это внимания, но звук шел сверху. А сверху у меня чердак с хламом. Кто там может ругаться? К слову, на том чердаке я никогда не была, но мне туда и не надо было. Что я забыла среди старой мебели и мусора?

Голос продолжал с кем-то ругаться, поэтому я решила все выяснить самостоятельно. А вот была бы у меня камеристка! Она и пошла бы. Но увы. Пойду сама. Взяв со стола подсвечник со свечой, я вышла в коридор. Поднявшись по лестнице, увидела одну единственную дверь, где заканчивались ступени. Она была приоткрыта, и оттуда лился тусклый свет. Шагнув внутрь, я стала осматриваться.

На чердаке не было хлама. Стоял шкаф, кресла, стол, сундук, но не как на складе, а как в жилых покоях. И еще здесь было очень и очень грязно. Пыль, как в библиотеке в тот давний день – ковром и клочьями. В центре комнаты стояло ржавое ведро, в которое с потолка капала вода – зима здесь выдалась дождливой. Моей первой мыслью было: у меня крыша течет, а мне не сказали. Надо будет наказать управляющего, чтоб неповадно было. А потом я рассмотрела то, что происходило у дальней стены.

На узкой кровати, застеленной грязным бельем, лежало высохшее тело кого-то очень старого, а одна из служанок, с которой я никогда не имела дела, ругалась на тело, больно дергая его за седые волосы и вливая в рот что-то из миски. Не осмелюсь предположить, что было в миске, но пахло помоями.

– Как же ты мне надоел! И почему я должна тебя кормить?! Когда же ты уже сдохнешь-то, а?! – продолжала ругаться служанка.

Такой жестокости я давно не видела. Нас приучали, что старость надо уважать, а стариков почитать, и в мое видение мира просто не вписывалось такое вот обращение со старым человеком. Похоже, это был мужчина. Но откуда на моем чердаке мужчина? Когда служанка в очередной раз дернула старика за волосы так, что у нее в руке остался клок белых волос, у меня сжалось горло. Обида, гнев и злость захлестнули с головой, проявив узоры на запястьях. Я не успела остановить магию – еще миг назад живая девушка оседала на пол черным пеплом. А старик... продолжал лежать изломанной куклой на грязной кровати и слепо смотреть в потолок.

Что мужчина не в своем уме, я поняла сразу. Он был жив, дышал, но не реагировал совершенно ни на что. У него на глазах рассыпалась пылью обидчица, а он даже не дернулся. Зажав рот рукой, я минут десять продолжала стоять на месте, осмысливая произошедшее. Это словно дурной сон.

Что это не сон, я тоже вскоре поняла. Уродливая реальность, в которой я снова убила человека, никуда не исчезала, как и странный старик. Борода его была криво отрезана кем-то, кто очень торопился. Волосы слежавшейся паклей разметались по грязной подушке, а на щеках я даже сейчас вижу уже подсохшие следы помоев, которыми его кормили. Убить было бы милосерднее. За что с ним так? Подойдя ближе, я рассмотрела проплешины на его голове. Похоже, его не первый раз вот так за волосы таскали. И эти синяки на руках... Да простит меня Единый, но я не могу найти в себе раскаяния за смерть служанки. Его просто нет.

Как я не узнала о нем за все эти дни жизни в крепости? Он тут недавно? Подумав, я поняла, что он мог быть здесь еще до моего прихода. В своих покоях я появлялась обычно очень поздно, сразу засыпая, а вставала еще до рассвета и уходила прочь. Не заметить этого старика было очень просто. Тем более, что мне о нем никто не рассказал.

Кста-а-ати!!! Какого Проклятого мне о нем не рассказали?!! Решительно развернувшись, я сбежала по лестнице и направилась в людскую. В это время многие уже спали, но кого это волнует?

– А ну живо все встали! – зло приказала я, распахивая двери настежь и входя внутрь.