Детство Кейт было беззаботным и безоблачным еще и потому,что, кроме родительской любви, она пользовалась всеми благами, которые способнодоставить богатство. Джон Бэррет, отец Кейт, происходил из очень состоятельнойбостонской семьи, а женился он на Элизабет Палмер, родители которой были ещебогаче. Этот брак устраивал обе семьи. Джон Бэррет был хорошо известен вфинансовом мире благодаря своему знанию рынка и разумной осторожности, скоторой он вкладывал средства в ценные бумаги. Но кризис двадцать девятого годаи последовавшая за ним Великая депрессия погубили отца Кейт подобно тысячамтаких же, как он. В считанные дни он потерял все свои деньги и так и не смогоправиться от потрясения. С тех пор его уделом стали бедность и отчаяние. Ксчастью, еще до свадьбы родители Элизабет сочли неблагоразумным класть все яйцав одну корзину, не стали объединять капиталы жениха и невесты и продолжалиуправлять большей частью состояния дочери. Экономическая катастрофа двадцатьдевятого года чудесным образом пощадила капитал Палмеров, благодаря чемуЭлизабет не потеряла ни цента. У нее была, таким образом, возможность помочьмужу, и она действительно сделала очень много для того, чтобы успокоить его ипомочь снова встать на ноги.

Однако раны Джона Бэррета были слишком глубоки. Пережитыйпозор продолжал сжигать его изнутри. Трое его ближайших друзей и клиентовзастрелились через несколько месяцев после банкротства, один выпрыгнул из окна,один вскрыл себе вены. Джону, чтобы дойти до предела отчаяния, потребовалосьвремени немногим больше. На протяжении почти двух лет он безвылазно сидел вкабинете на втором этаже принадлежавшего Элизабет особняка, никуда не выходил ини с кем не встречался. Банк, который основал еще его дед и которым Джонуспешно управлял без малого два десятилетия, прекратил свое существованиеспустя два месяца после кризиса, и Джон считал себя конченым человеком.Единственным, что скрашивало его добровольное заточение, была Кейт, которой вту пору исполнилось шесть. Лишь ее он впускал к себе в кабинет, а она приносилаему то конфету, то забавную картинку, нарисованную специально для папы Кейт какбудто чувствовала, в каких мрачных лабиринтах он блуждает, и инстинктивнопыталась вызволить его оттуда, но все ее усилия были тщетны. Вскоре двериотцовского кабинета закрылись и для нее — Джон Бэррет больше не хотел видеть«свою радость», «свою единственную крошку», да и мать больше не разрешала Кейтподниматься наверх. Элизабет не хотела, чтобы дочь видела своего отца опустившимся— пьяным, небритым, истерзанным своим позором и своей воображаемой виной.Достаточно было, что это зрелище разбивало сердце ей самой.

Джон Бэррет покончил с собой в августе тридцать первогогода. Своим жене и дочери он не оставил ни гроша. К счастью, за два годадепрессии состояние Палмеров почти не пострадало, что делало Элизабет едва лине единственным исключением из общего грустного правила. До тех пор, пока онане потеряла Джона, экономический кризис почти никак не влиял на ее жизнь.

Кейт навсегда запомнила тот день, когда мать сообщила ей онесчастье. Она сидела в детской, пила из чашки горячий шоколад, прижимая к себесвободной рукой любимую куклу, и думала о том, что совсем скоро ей нужно будетидти в третий класс. От этих мыслей ей сделалось почти весело, но когда онаувидела вошедшую в комнату мать, то сразу поняла — случилось что-то плохое. Нанесколько ужасных мгновений ее внимание оказалось приковано к широко раскрытымглазам матери; кроме этого, Кейт не видела, не воспринимала ничего, кроме развечто тиканья часов в детской, которое вдруг стало оглушительным, словно басомвзревел колокол в католическом соборе напротив.

Элизабет не проронила ни единой слезинки. Спокойным и тихимголосом, до странности похожим на тот, каким она разговаривала в обычной жизни,Элизабет сказала дочери, что папы больше нет и что он отправился на небо, чтобыбыть поближе к богу. Но для Кейт обычная и счастливая жизнь закончилась в этотсамый миг, и она почти физически почувствовала, как весь ее маленький мир рушитсяпрямо ей на голову. Куклу она выронила, горячий шоколад из опрокинувшейся чашкирастекался по салфетке, по столу, но Кейт ничего этого не замечала. Ей вдругстало до странности очевидно, что с той минуты ее жизнь уже никогда не будетпрежней.

На похоронах отца Кейт сидела у гроба неподвижно иторжественно, словно маленький оловянный солдатик из детской сказки, которуюкогда-то давно ей читал папа. В руке Кейт сжимала кружевной розовый платочек,но не плакала. Со стороны могло показаться, будто девочка не понимает, что,собственно, произошло, но это было не так. На самом деле Кейт понимала: папаушел, потому что ему было очень, очень грустно и больно. Осознание этогонаполняло ее такой болью, что она была не в состоянии что-либо воспринимать.Кейт не замечала ничего вокруг, и лишь обрывки отдельных фраз, долетая до ееслуха, накрепко застревали в памяти. «…Так и не оправился… сломался человек…выстрелил себе в сердце… спустил несколько состояний… хорошо еще, что деньгиЭлизабет остались при ней, иначе бы он потерял и их тоже». Подобные фразыповторялись и потом, когда у них бывали гости, и постепенно Кейт началапонимать, какая страшная картина за этим стоит.

Впрочем, внешне их жизнь изменилась мало. Они жили в том жеособняке и принимали тех же людей. Через несколько дней после похорон отца Кейтпошла в третий класс, однако на протяжении еще нескольких месяцев ее жизньтекла как в тумане. Человек, которого она любила, которому верила и стараласьподражать, оставил их без всякого предупреждения и без объяснения причин.Правда, о причинах Кейт начинала догадываться, однако от этого ее боль нестановилась меньше. С уходом отца исчезла значительная часть ее мира, и насамом деле жизнь Кейт изменилась решительно и бесповоротно. Элизабет,погруженная в скорбь, не могла дать дочери того, в чем она так нуждалась впервые месяцы после трагедии. Порой Кейт даже начинало казаться, что онапотеряла обоих родителей, а не одного…

Запутанные дела мужа Элизабет поручила близкому другу Джона,банкиру Кларку Джемисону. Ему тоже удалось сохранить свое состояние, вложенноев несколько наиболее надежных предприятий. Среди партнеров по бизнесу он слылчеловеком порядочным и надежным, к тому же Элизабет знала, что Кларк отличаетсядобротой и спокойным, уравновешенным характером. Когда-то он был женат, нодевять лет назад его жена скончалась от туберкулеза; детей у них не было, и стех пор Кларк жил бобылем. Никого особенно не удивило, что уже через десятьмесяцев после смерти Джона Бэррета он попросил Элизабет стать его женой, а ещечерез четыре месяца они поженились. Церемония бракосочетания была оченьскромной; кроме них двоих, на ней присутствовали только священник идевятилетняя Кейт, следившая за происходящим с волнением, к которомупримешивалась изрядная доля тревоги.

Впрочем, как показало время, опасения Кейт не имели подсобой никаких оснований. Новый брак Элизабет оказался гораздо более счастливым,хотя из уважения к памяти первого мужа она никогда об этом не говорила. Они сКларком прекрасно подходили друг другу. Их объединяли и сходство характеров, иобщность интересов, но самым главным было то, что Кларк оказался превосходнымотчимом для Кейт. Он буквально обожал девочку, и та платила ему той же монетой.Кларк стал для нее защитником, покровителем, другом и просто очень близким иродным человеком, и спустя какое-то время она поняла, что не променяла бы егони на кого другого. Кейт была уже достаточно большой, чтобы сознавать — Кларкизо всех сил старается заменить ей отца, которого она потеряла. Говорить с нимоб этом Кейт не решалась, а просто всячески пыталась помочь ему, поддержать, иих отношения с каждым днем становились все лучше, все теснее. В скором временив Кейт проснулись былая жизнерадостность и любовь к проказам, и, хотя еепроделки порой подходили чересчур близко к границам дозволенного, Кларка это несердило и не раздражало. Напротив, он еще крепче привязался к падчерице.