– Тут ведь все логично: преступники действовали по четкому плану. Скорее всего, они точно знали, в каких школах Гамбурга стоят сейфы с большими деньгами и как до них добраться. Это не случайные воры, забирающиеся в первую попавшуюся школу. Нет, я уверен – это опытные профессионалы.

– Ну тем более. Раз это настоящие профи, зачем нам соваться? – скучающим тоном возразила Паули. – Конечно, этим расследованием должна заниматься полиция. Вряд ли там ждут трех семиклассников с их умными советами. Да ты сам подумай! Как ты себе все это представляешь? Мы заявимся к полицейским и начнем их учить, что им делать? Ты позвонишь в полицию и скажешь: «Извините, пожалуйста, но я считаю, что люди, стащившие школьный сейф, это преступники-рецидивисты»? Да в полиции все просто обхохочутся. Даю гарантию, что они и сами это знают.

Том упрямо покачал головой:

– Ерунда, я вовсе не собираюсь давать полицейским умные советы. Но я уверен, что вся эта серия преступлений совершается по какой-то определенной схеме. Если мы сумеем определить, что это за схема, то, возможно, сможем вычислить, какая школа окажется следующей жертвой ограбления. А когда мы потом сообщим в полицию эту информацию, им останется лишь устроить засаду, и они накроют преступника с поличным и арестуют. Короче, я уверен, что существует закон серийности. И мы должны его определить.

Кира снова рассмеялась. Правда, на этот раз гораздо тише.

– Слушай, Том! Ты хотя бы приблизительно понимаешь, как это сделать? Ведь у нас нет хрустального шара, с помощью которого можно заглянуть в будущее.

Я с удивлением глядел то на Киру, то на Тома. Какой еще хрустальный шар? Как можно поглядеть на него и увидеть будущее? Он что, вроде телевизора? Его можно включить в розетку? Телевизор тоже показывает то, что происходит в других местах, даже в других странах. Хотя вряд ли он покажет то, что будет происходить в будущем. Такая функция в нем не преду смотрена. Но если хрустальный шар в самом деле так функционирует, тогда это прикольно! Даже круто!

Я начал вспоминать, мог ли я где-нибудь видеть такой шар. Пожалуй, мог – у фрау Хагедорн, матери Вернера. Правда, тогда в нем плавала золотая рыбка. Интересно, показывает ли тот шар будущее. Если нет, тогда у меня идея. Я быстро суну лапу в шар и потом… вот только бы меня не увидели, а то будут ругать. Люди ведь ужасно нервничают, когда дело касается рыбок и других никчемных домашних питомцев. У ужасно невоспитанных племянников Вернера был маленький хомячок, и когда мне захотелось чуточку с ним поиграть, они подняли жуткий скандал – просто невероятный! А я ведь ничего бы с ним не сделал. Хотя тот шум, который он устраивал, когда бегал в своем дурацком колесе, страшно действовал мне на нервы.

Впрочем, я отвлекся. Где же нам поскорее раздобыть хрустальный шар, чтобы увидеть в нем будущее и сообщить полиции полезную информацию?

Громкое сопение отвлекло меня от этих размышлений. Сопел Том – кажется, замечание Киры его рассердило.

– Ха! Ха! Ха! Хрустальный шар – очень остроумно! Но как бы вы ни смеялись надо мной, я все равно знаю, что я прав. Девчонки, давайте станем снова теми гениальными секретными агентами, какими были раньше! Если мы начнем внимательно анализировать факты, нам наверняка удастся выяснить, где будет следующая кража. Я точно знаю, что мы сможем это сделать. И уж наверняка без твоего дурацкого хрустального шара.

Ах, вот оно что! Значит, Кира просто пошутила? Мне, коту, не всегда легко различить, когда ребята шутят, а когда говорят серьезно.

Кира пожала плечами:

– Ясное дело, Том. Конечно, у нас все получится. Закон серийности – я уже поняла. Но вот чего я никак не могу понять – так это закона дистрибутивности. А завтра на контрольной по математике наверняка о нем спросят. Вообще-то мы с вами здесь и собрались для того, чтобы к ней подготовиться. Поэтому, Том, объясни мне еще раз, что он означает!

Том нахмурил брови – он был настроен серьезно:

– Кира, кое-что я уже выяснил. Все ограб ленные школы объединяет одна вещь – школьные столовые, в которых можно платить наличными. Значит, там каждую неделю накапливаются в сейфах большие суммы.

– Так вот он какой – закон дистрибутивности! Ладно, если завтра на контрольной будет такой вопрос, я напишу, что в столовой можно платить наличными, – захихикала Паули.

Том со стоном упал со своей кровати на пол и так и остался там лежать, судорожно дрыгая ногами и размахивая руками. Выглядело это очень смешно, и если бы я мог, я бы тоже посмеялся. Но я лишь издал звук, отдаленно напоминавший фырканье. Зато в соседней комнате Нико вряд ли мог его услышать!

Кира повернулась ко мне и почесала меня за ухом:

– Тебе это тоже показалось смешным, да, Уинстон?

Я громко замурлыкал в ответ.

Том вскочил с ковра:

– Ну знаете, если надо мной даже кот смеется, тогда я больше не буду рассказывать вам о моих гениальных выводах. Вы невежественные существа и все равно не сможете это оценить. Так что не волнуйтесь, я и без вас обойдусь. Поэтому давайте повторим сейчас закон дистрибутивности, а преступников я вычислю сам, в одиночку.

Минуточку! Как это понимать? «Даже кот смеется» и «невежественные существа»? Какая дерзость! Ведь я, в конце концов, очень одаренный кот! Не на шутку обидевшись, я спрыгнул с кровати и побежал к двери. Если Том не понимает, какую огромную пользу я мог бы принести ему в его расследовании, то он сам виноват. Бегать за ним я не собираюсь. Лучше загляну во двор, погляжу, что там делают мои четвероногие друзья, особенно Одетта. Остановившись возле двери, я поцарапал когтями дверной косяк.

– По-моему, Уинстон хочет выйти на улицу, – заметила Кира. – Похоже, ему скучно учить математику. Вообще-то я удивилась, когда он так настойчиво стал проситься пойти со мной.

Если бы Кира все еще умела читать мои мысли, она бы поняла, что я отправился с ней к Тому не из-за математики, а исключительно ради своей фигуры. Эх, как жалко, что она утратила это умение! А ведь раньше, когда мы поменялись телами и я, Уинстон, находился в теле девочки, а Кира в теле черного кота, мы умели мысленно беседовать друг с другом. Но теперь это было в прошлом: мы снова находились в собственной шкуре – или коже. Но все равно мы с Кирой чаще всего довольно хорошо понимали друг друга – ведь настоящим друзьям не нужно много слов! Поэтому она встала со стула, открыла дверь комнаты, потом дверь квартиры и спустилась со мной по лестнице вниз, чтобы открыть дверь дома.

На прощанье она присела на корточки и почесала мне за ухом:

– Хорошо тебе, Уинстон! Ты можешь немного погулять, а мне надо учиться. Иногда из-за этого мне бывает ужасно досадно. Все-таки не круто быть ребенком. Ну пока! Погуляй в свое удовольствие!

Я замурлыкал и лизнул Кирин палец, а потом побежал в сторону нашего дома. Кира права: лучше я встречусь на заднем дворе с друзьями – Одеттой, Спайком и Чупсом, – чем буду слушать, как Том объясняет, что такое закон дистрибутивности. Я был абсолютно уверен, что мне, коту, это никогда не понадобится!