Фрау Коваленко недовольно хмыкнула и покачала головой.

– Да-да, – ответила она наконец по-русски, – я все поняла. Мне непонятно только одно – почему вы так поздно? Неужели полиции понадобилась твоя помощь, дитя мое?

Не успела Кира что-либо сказать, как за нее, входя в квартиру, ответила Анна:

– Нет, мамочка! Кира просто ждала меня.

– Как это? Ты помогала полиции?

– В каком-то смысле. Полиция опрашивала сегодня всех, у кого был ключ от входной двери школы «Софи Шолль», потому что в кабинет директора каким-то образом проникли преступники.

– У тебя есть ключ?

– Конечно. Ведь по четвергам я всегда репетирую в актовом зале «Софи Шолль» с оркестром младших классов, и ключ мне необходим, чтобы потом запереть школу.

Точно. По четвергам Анна всегда возвращалась домой позже обычного. И вообще теперь она стала скорее учительницей музыки, чем экономкой. Потому что в России, в городе под названием Омск, откуда они с Кирой уехали пять лет назад, она учила детей пению и игре на фортепиано. И когда Кира вместе со мной и моими друзьями-кошками с заднего двора приложила все силы к тому, чтобы прежний учитель музыки из гимназии «Вильгельмина» попал в тюрьму, Анна заняла его место. Сначала она преподавала изредка, потом все чаще, и теперь у нее оставалось совсем мало времени на ведение хозяйства в доме Вернера.

Но зато теперь у нас была бабушка! Пока Анна находилась в школе, тряпкой и поварешкой тут орудовала ее мама. А потом, освободившись от хлопот на кухне, она строго следила за тем, чтобы Кира тщательно выполняла домашнее задание или старательно занималась музыкой. И вообще, когда нужно было что-то сделать, бабушка всегда была тут как тут. Она поселилась в маленьком кабинете Вернера рядом с кухней – так ей было удобнее. Вот только бедному Вернеру пришлось все книги, рукописи и прочее перетащить вместе с письменным столом в угол гостиной. Впрочем, мой профессор храбро выдержал новое испытание и надеялся, что эти неудобства временные, потому что бабушка скоро найдет себе отдельное жилье. А я не понимал, как и где она будет его искать.

Еще я не понимал и самого главного: когда я наконец-то получу свою порцию обещанного бефстроганов? Я ведь буквально умирал от голода, который нарастал во мне с чудовищной быстротой. Пускай мои соседи по квартире не думают, что я мурлычу – это урчит от голода мой желудок!

Увы, никто не обращал на меня внимания. Анна все рассказывала и рассказывала бабушке о том, как с ней и другими сотрудниками беседовали полицейские. И при этом продолжала стоять в коридоре возле двери.

– Нас опрашивали по очереди, и на это, как ты сама понимаешь, ушло много времени. В основном их интересовало, не бросилось ли нам в глаза что-нибудь подозрительное и не передавали ли мы в последнее время кому-нибудь свои ключи, не теряли ли их.

– Ну, а ты что? Ты не террряла? Не перрредавала? – допытывалась бабушка.

– Да ты что?! – воскликнула Анна. – Нет конечно! Ведь это ключ, который подходит ко всем школьным дверям – я берегу его как зеницу ока!

– Вот и славно. Тогда давайте пообедаем! – заявила бабушка не терпящим возражений тоном. Впрочем, разве кто-нибудь стал бы возражать против такого восхитительного обеда? Уж точно не я!

Кира вздохнула, но помыла руки и села за стол. Бабушка положила ей на тарелку щедрую порцию мяса, но мысли Киры явно витали где-то далеко от нашей кухни.

– Бабушка, а знаешь, это ведь уже третье ограбление за последние четыре недели, – она рассеянно жевала бефстроганов.

– Откуда же мне это знать? – удивилась бабушка. Вполне справедливо, по-моему. Я, например, тоже ничего об этом не знал. Вообще ничего! Хотя я, без преувеличения, необыкновенно информированный кот.

– Но это правда! – воскликнула Кира и серьезным тоном продолжила: – Воры похитили уже огромную сумму. В одной только «Софи Шолль» в украденном сейфе хранилось пять тысяч евро – недельный доход школьной столовой!

Анна кивнула, подтверждая слова Киры. Бабушка всплеснула руками.

– Да, повар просто в отчаянии, – продолжала Кира. – На какие деньги он теперь будет закупать в ближайшие дни продукты, чтобы готовить школьные обеды?

Ох, святые сардины в масле! Ситуация серьезная! Мне страшно даже подумать, что получится, если в школьной столовой не будет никакой еды! Наверняка ведь не каждому ребенку повезло так, как Кире, потому что у нее есть бабушка, которая почти каждый день готовит что-нибудь потрясающе вкусное. От огорчения я нервно пошевелил хвостом.

Анна заметила это и рассмеялась:

– Вы только поглядите, как расстроился Уинстон! Когда речь идет о еде, ему не до шуток. Кира, положи ему в миску немного мяса.

Наконец-то! Какой бы печальной ни была участь бедного школьного повара, я все-таки был рад, что обо мне наконец вспомнили. Кира поработала поварешкой и поставила мою миску вместе с восхитительным, ароматным содержимым на пол. Я с жадностью набросился на бефстроганов. Это было потрясающе вкусно!

– Уинстооон всегда голодный! – заявила бабушка. – У него хоррроший аппетит. Но если он слишком рррастолстеет, пррридется посадить его на диету!

Что значит «слишком растолстеет»? Я стройный и спортивный! По-моему, сейчас я в прекрасной форме!

– Уинстона посадить на диету? – захихикала Кира. – Нашему котику это наверняка не понравится. С другой стороны, понравится ли Одетте, если у него будет толстое брюхо? Как ты считаешь, Уинстон? Как отнесется к этому твоя подружка? Если нормально, тогда можешь спокойно обжираться и дальше.

Извините меня – но какое отношение к моему режиму питания имеет Одетта? Поясняю тем, кто еще не знает: во-первых, это самая красивая белая кошечка на свете, во-вторых, моя лучшая подруга. Она живет на заднем дворе нашего дома, и у меня ни с кем нет такого полного взаимопонимания, как с ней. Ну, конечно, не считая Киры. Так что, если уж кому-то и будет абсолютно безразлично, что я чуточку прибавил в весе, так это моей милой Одетте. Для нее важнее другое – мой богатый духовный мир, красота моей героической души, мои внутренние достоинства! Я умный, добрый, сообразительный, всегда готовый помочь и… э-э, кажется, что-то еще, только не могу вспомнить… Ах да, конечно, еще я скромный. И необычайно храбрый. Иначе я не отправил бы за решетку двух преступников. Помимо всего прочего, я еще и хорош собой. С брюхом или без него. Или, может, с брюхом я все-таки уже не так хорош?

Я украдкой взглянул на свои бока. Неужели я в самом деле чуточку потолстел? Хм, пожалуй, немножко. Но вдруг Одетте это и вправду не понравится? Хотя я ведь вовсе не такой жирный, как Спайк – наш знакомый полосатый кот, его тоже можно часто видеть в нашем дворе. И уж, разумеется, я выгляжу гораздо лучше Чупса, приятеля Спайка, потому что хоть тот и худой, но всегда какой-то облезлый. А вдруг я теперь покажусь Одетте не таким красивым, какой она кажется мне?

При мысли об этом последний кусочек бефстроганов застрял у меня в глотке, и я проглотил его с большим трудом. После этого я решил впредь следить за своим питанием и больше двигаться. Бег трусцой помогает сохранить хорошую фигуру, а я, честно говоря, в последние недели много ленился. Только и знал, что валяться на диване или пробегать кружок по двору, а этого, конечно, недостаточно для сохранения хорошей формы.