там дела идут. Хоть я и уверен в своих алькальдах, которых у меня за прошедшие годы уже больше сотни набралось, но мои возможности и полномочия гораздо шире. Опять же, я опыт в деле производства алмазов соответствующий имею, так что будет, что мне посмотреть, а то и подсказать новосибирцам.

Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.

Так гласит поговорка, в справедливость которой трудно не поверить. Особенно, если дело происходит в понедельник утром, пусть и не самым ранним.

— Ваше Сиятельство, министерские пропали! — ворвался ко мне граф Сумароков, чуть ли не снеся по пути дворецкого, который не решился схватить его за шиворот, чтобы не пропустить в зал.

— Ну, не малые же дети, найдутся. Может, погулять отправились, — жестом пригласил я графа к позднему утреннему кофе.

— В том-то и дело, что погулять. Я их чин — чином заселил. Ужином за счёт города накормил. До самой лестницы в гостинице проводил. Кто же знал, что они, в их-то возрасте, отправятся ночью приключения искать, — вовсе не по-графски начал причитать Сумароков.

— Может задержались наши государственные мужи у какой-нибудь таечки или кореяночки, чтобы обсудить с ней разницу в культурных обычаях разных народов, — предположил я, больше, чтобы успокоить мэра.

— Их два часа ищут. Все бордели уже перевернули вверх дном. Нет их нигде! А ещё в одном борделе ЧП! Горы трупов.

— Пограничников предупредили?

— Нет, только военного коменданта. Он патрулей добавил в городе.

— Тогда подождите меня несколько минут. Я по рации с аэропортом свяжусь, а они уже дальше, через патрули и ретрансляторы приказ до пограничных застав доведут. Так быстрей, чем по телефону выйдет.

Я бодро взбежал по лестнице и включив рацию, связался с диспетчерской аэропорта.

Так. Границы перекрыты. Не наглухо, но шанс есть. Осень на дворе. Дожди и бездорожье.

Теперь можно вдумчиво поработать.

— Какие версии есть у полиции? — это было первое, что я спросил у графа, спустившись вниз.

— Нашли один бордель с более, чем двадцатью трупами. Зарезаны абсолютно все — от охранников и до хозяйки. Как вы понимаете, что-то спросить не у кого. Соседи утверждают, что ничего не слышали и не видели. Лишь двое сказали, что небольшая грузовая машина перед рассветом приезжала и быстро уехала. Они думали, что это продукты привезли.

— Происшествия какие-то были в эти дни?

— Побег военнопленных неделю назад. Штук пять квартирных краж, два пожара и остальное, по мелочи.

— Военнопленные. Сколько сбежало?

— Шесть человек. Все бывшие офицеры. Их бараки километрах в ста пятидесяти от города находятся, поэтому я только краем уха про них слышал, — очень спокойно доложил мэр города о том, что не входит в его компетенцию и зону ответственности.

— Неделю назад сбежало шесть китайских Клановых офицеров и их до сих пор не поймали, — более чётко сформулировал я ту новость, на которую сразу обратил своё внимание.

Так-то побеги военнопленных, особенно в первые полгода, у нас случались довольно часто.

Но специфика Маньчжурии, а особенно "любовь" местного населения к китайцам, давали свои плоды, и если верить статистике, то только один побег из двадцати можно было считать условно удачным.

Почему условно? Так могли и сами маньчжуры где-то прибить беглых и прикопать их по-тихому. Здесь такое запросто. Не любят маньчжурские крестьяне что-то лишний раз властям докладывать, а оружия, после наших боёв с китайцами, в их хозяйственные руки много попало. Думаю, не ошибусь, если скажу, что в любой деревне на сто домов не меньше пятидесяти винтовок и карабинов отыщется.

Тут самое время вспомнить и про остатки маньчжурской армии, превратившейся когда-то в партизанское формирование. После того, как мы выбили китайские Кланы, многие из них разбежались по домам, и лишь спустя год — другой, начали возвращаться обратно, предпочитая привычную гарнизонную службу тяжёлой крестьянской работе.

Но, что характерно, уходили они по домам с оружием, а вернулись на службу с пустыми руками и далеко не все. Примерно половина бывших вояк так и остались в деревнях.

Если рассуждать логически, то никому, кроме китайцев, российские чиновники вообще не нужны. У тех хоть какой-то смысл в таком действии имеется. Допустим, вывезти толстобрюхих министерских сластолюбцев куда-нибудь к себе в Китай, а потом, крайне осторожно и конфиденциально, потребовать за них выкуп от родни.

Для китайцев такой выкуп — это большие деньги. Огромные. Целое состояние, которого даже внукам хватит, а для меня — это потеря репутации и денег для казны Маньчжурии и для себя лично.

Я в Харбине не просто так столько времени просидел. У меня десятки инвесторов сейчас предложенные им проекты рассматривают. И не только из России.

Японцы уже год, как присматриваются к маньчжурским землям. Далеко не самым плодородным, и с точки зрения сельского хозяйства — практически бесперспективным. Вот только кок-сагызу глубоко фиолетово на плодородность земли. Каучуконосный одуванчик отлично себя чувствует на местных небогатых и слегка засолённых почвах.

Корейцы просят прокат. Практически — весь ассортимент, главное, чтобы его было побольше. Готовы на пару листопрокатных станов разориться, лишь бы вся сталь с них в Корею шла.

Наши железнодорожники требуют колёсные пары. Железных дорог в стране всё больше и больше, оттого у них образовался дефицит вагонов. Особенно в нашем, восточном направлении, с его очень длинным плечом перевозок. С колёсными парами их припёрло настолько серьёзно, что они готовы обсуждать создание акционерного общества, предложив мне со своей стороны вложить в это дело порядка пяти миллионов рублей.

И таких проектов ещё несколько, если брать из наиболее крупных.

По сути, у Маньчжурии пока всего лишь три серьёзных источника дохода: сталь, золото и железная дорога.

Налогов в казну мало поступает. Торговля ими даже не обложена, в силу её зачаточного уровня. Её сейчас холить и лелеять надо, как малое дитя. А страну развивать. Тогда будут у людей заработки нормальные, а не копейки крестьянские.

Так что палки в колёса мне вставлять не надо, как это с похищением чиновников сделали. Могу рассердиться. Да, что там, я уже зол и негодую.

— Ваше Сиятельство, если вы полагаете, что это китайцы были и похищенных чиновников они к себе везут, то могу вас порадовать. Ничего у них не выйдет, — встретил меня неожиданным сообщением граф Сумароков, прохаживаясь около карты, украшающей одну из стен зала.

— Почему вы так решили?

— Мост у нас неделю назад рухнул. На одном из притоков Сунгари, как раз между Цайцзягоу и Ланьлинем, — ткнул граф пальцем в нужное место, — А брода там как не было, так и нет. Особенно сейчас, с началом