— Я сама продукт дикого овса, мэм, — сообщила я ей. — Думаю, мы все знаем, что вы имеете в виду.

— Вероника, — пробормотала леди Велли. Я не знала, было ли известно Арчибонду, кто мой отец, но леди Велли и принцесса поняли намек.

Принцесса покраснела, теплые розы зацвели на ее щеках. Более слабую женщину, возможно, отпугнула бы подобная провокация, но Александра Датская была будущей королевой и императрицей. Я поняла, что она сделана из более прочного материала. Ее осанка застыла, она посмотрела на меня свысока.

— Мисс Спидвeлл, я осознаю, что обстоятельства нашей встречи необычайны. Надеюсь, по крайней мере мы можем быть вежливы друг с другом. И пусть это начнется с меня. Я приношу вам искренние извинения.

Я моргнула.

— За что, мэм?

— За высокомерную манеру обращения. Вы демонстрировали верность и честь по отношению к семье и заслуживаете похвалы. Сожалею, что к вам не отнеслись более доброжелательно.

Я думала об обещаниях, сделанных и нарушенных… и сделанных снова. Я никогда не просила, никогда не хотела ничего, кроме минуты внимания отца. Я не жаждала ни признания, ни денег, ничего, кроме простого подтвержения, что он принял участие в моем рождении, любил мою мать и я дитя этой любви.

Вместо этого я не раз подвергала себя опасности, рискуя собственной жизнью и жизнью Стокера ради них. И в награду получила лишь несколько скрытых встреч, проводимых в тени и секретности. Когда мой дядя замыслил свергнуть монархию в интриге захватывающей мелодрамы, я без колебаний и сожалений выбрала семью, которая не признала меня. Дядя предложил мне трон, и я отказалась от него — как во имя своей кровной семьи, так и ради собственных предпочтений. Но до сих пор не слышала ни слова от отца.

Горячая струя гнева закипела у самой поверхности, но я не позволила ей прорваться.

— Что вы хотите от нас, мэм? — задала вопрос я.

Понимая, что эмоциональный призыв не принесет пользы, она надежно обернула медальон вокруг шеи и щелкнула золотой крышкой, закрыв лицо моего сводного брата.

— Я думаю, Эдди в беде. С женщиной. — Она замолчала, бросив мучительный взгляд на леди Велли, которая предоставила детали:

— Ее королевское высочество получила тайное сообщение от своего ювелира. Похоже, принц заказал драгоценность для леди.

— Драгоценность? — переспросила я. — Что за драгоценность?

— Алмазная звезда. Вы слишком молоды, чтобы помнить, но в 60-х это был крик моды. У императрицы Евгении была особенно прекрасная коллекция.

— Винтерхальтер[2] любил их рисовать, — сказала принцесса с легкой ностальгической улыбкой, чуть коснувшейся губ. — Императрице Елизавете Австрийской они также нравились.

— Верно. У меня самой был неплохой гарнитур, — подтвердила леди Велли. — Ее королевское высочество располагает самой обширной коллекцией в Европе, в частности набором ювелирного дома «Garrard». Именно они связались с ней по поводу покупки принца.

Я вспомнила имя одного из самых уважаемых и модных ювелиров в Лондоне. Время от времени член какой-то королевской семьи женился, традиционно оссыпая невесту драгоценностями. Эскизы этих украшений публиковались в газетах, и неизменно появлялось имя «Garrard», обычно прикрепленное к самым щедрым и экстравагантным иллюстрациям.

Принцесса взяла нить повествования в свои руки:

— Поскольку они так долго не выходят из моды и есть у многих женщин, на первый взгляд их трудно отличить. Все мои помечены изнутри гравировкой в виде перьев принца Уэльского.

Она сунула руку в ридикюль и достала небольшой бархатный мешочек. Принцесса открыла ладонь, как будто предложив горсть света: ограненные алмазы ловили свечение газовых ламп и отбрасывали назад. Не говоря ни слова, она перевернула звездy — на задней части были отчетливо вырезаны перья.

Эмблема из трех белых страусиных перьев была узнаваема везде. Большую часть пяти столетий принцы Уэльские гравировали, вышивали, рисовали, золочили, словом, украшали этим изображениeм абсолютно все, что им принадлежало. Я была удивлена, что ни одному из них еще не удалось нанести на себя татуировку.

— Из того, что мне сообщили, принц заказал звезду, иммитирующую эту, за исключением символа на обороте. Онa украшенa только его инициалами. АВКЭ. Альберт Виктор Кристиан Эдвард.

Принцесса снова ee перевернула, ослепив нас танцующим светом, и убрала — почти благоговейно. Затем глубоко вздохнула.

— Драгоценность можно связать с ним. Ее необходимо забрать прежде, чем это произойдет.

— Почему? —наклонив голову, задалa вопрос я.

Выражение ее лица смягчилось.

— Мой сын влюблен, глубоко, и это хорошая пара.

— Его кузина, — добавила леди Велли. — Принцесса Алисa Гессенская и Рейнская.

Я никогда не слышала о ней, но это не удивительно. У королевы были десятки внуков, разбросанных по дворам Европы, словно чертополох. Я бросила взгляд на леди Велли, и та объяснила:

— Вторая дочь королевы, принцесса Алиса, вышла замуж за великого князя Гессенского. Бедная Алиса уже десять лет как умерла от дифтерии, — при этих словах уголки ее рта скорбно опустились. Она следила за королевской семьей с непоколебимой преданностью и яростью мстительного ангела на протяжении большей части семи десятилетий. Интересно, сколько потерь она насчитала за это время?

— Принцесса Аликс — младшая дочь Алисы. Ей шестнадцать, — вставила принцесса Уэльская. — Сейчас она застенчива и слишком молода для брака. Но мой сын питает надежду, что со временем она полюбит его так же, как он ее.

— И вы полагаете, что подарок драгоценности другой женщине окажется препятствием? — спросил Стокер.

Принцесса тонко улыбнулась.

— Какой женщине понравится, что не она первая любовь своего мужа.

Она не смотрела на меня, когда говорила, но я прекрасно поняла смысл ее замечания. Мой отец любил мою мать достаточно, чтобы рисковать ради нее империей. Тот факт, что он уступил судьбе, свидетельствовал o слабости характера, a не o силe любви.

— Кроме того, Аликс — набожная лютеранка. Она была строго воспитана при маленьком и консервативном дворе. Если принцесса обнаружит, что мой сын вел себя хоть самую малость неприлично и неосмотрительно, она никогда не примет его в качестве жениха.

— Возможно, она не должна, — указала я. — Если она не знает правды, она не знаeт его характер. Девушка может принять предложениe, плохо понимая жениха, и это не предвещает ничего хорошего для брака.