Герхард Босс оставил очень крупную сумму в виде наследства Ирине Викторовне, а конкретно — сто девяносто миллионов евро в облигациях и других ценных бумагах.

Все члены семьи молчат, потрясенные услышанным.

— Завещание вступает в силу через месяц, — поясняет нотариус. — А пока я уполномочен вручить Ирине Викторовне чек на предъявителя на сумму пятьдесят тысяч евро, чтобы она смогла поехать в Германию, вступить в права по завещанию и покрыть все нотариальные и прочие расходы.

Мужчина передает письмо Ирине Викторовне, и она вскрывает конверт. Там на одной странице написано послание. Женщина, прекрасно зная немецкий, начинает читать письмо шепотом. Вячеслав Викторович, также владеющий этим языком, повторяет за тещей чуть громче. Идет синхронный перевод.

«Дорогая моя Ирина! Я любил тебя всю свою жизнь. К сожалению, многие обстоятельства не дали мне возможности найти тебя и предложить тебе свою любовь. Мои семейные и бизнес-обязательства препятствовали этому. Кроме того, я выяснил, что ты вышла замуж за Иванова Николая Петровича: я не хотел рушить вашу семью, как и свою. Отношения между нашими странами после войны были также большой преградой. Я знаю, как ты любила свою страну, и знаю, что ты никогда бы не переехала в Германию. Моя же семья недостойна всех моих сбережений, поэтому я решил завещать тебе основную часть своего капитала. У меня нашли страшную болезнь, и мне осталось не так много. Насколько мне известно, ты живешь и здравствуешь в городе Калининграде, бывшем Кенигсберге. Откуда ты сможешь быстро приехать в Германию для вступления в права по завещанию. Также я знаю о твоей прекрасной семье, за которой я наблюдал все эти годы. Я уверен, что твои близкие относятся к тебе лучше, чем мои ко мне: им только и нужны были мои деньги. Я делаю это потому, что не хочу оставлять ни копейки этим алчным людям под названием «моя семья». Ты моя любовь, ты мой лучик света в этом темном царстве лицемерия и лжи. Надеюсь, ты распорядишься наследством мудро, и этот капитал поможет тебе и твоей семье, но помни о том, что это всего лишь деньги и не в них счастье. Крепко обнимаю тебя и люблю! Твой Герхард».

Бабушка дочитывает письмо и плачет.

— Герхард, значит, ты любил меня по-настоящему, раз совершил такой поступок, — резюмирует, вытирая слезы, Ирина Викторовна. — Да, а вот какая у меня семья — по-настоящему я и не знаю… — говорит она и смотрит на своих родственников, которые пребывают просто в шоке, но тем не менее взирают на бабушку с нежными и добрыми улыбками.

Нотариус передает Ирине Викторовне папку с документами, чек и просит ее расписаться в их получении.

— Вам нужно на днях заехать к нам в офис, там будет еще ряд документов, которые передал мне мой коллега из Германии. Сможете? — спрашивает нотариус.

— Конечно сможем! — хором отвечают все члены семьи, посмотрев на бабушку.

— Конечно смогу, — эхом отзывается Ирина Викторовна. А затем уже более твердым голосом произносит: — Я заеду к вам завтра же. В принципе, мне помощь не нужна, — говорит она, глядя на своих родственников, которые не сводят с нее глаз, полных любви.

* * *

На следующий день жизнь Ирины Викторовны сильно изменилась. С утра ей по очереди позвонили все члены семьи, и каждый предлагал помощь в поездке к нотариусу, но бабушка вежливо отказывалась, произнося неизменную фразу:

— Спасибо, я поеду сама. Хочу эту неделю побыть одна, подумать над всем этим.

Вечером на семейном ужине Ивановы обсуждали эту ситуацию.

— Невероятно, — говорила Юлия, — разве такое может быть, что немец оставил все бабуле и его семья никак не может претендовать на эти деньги?

— По немецким законам, насколько я знаю, — умничал Вячеслав Викторович, — завещание это основной документ по наследственным делам, и можно хоть собачке все отписать — воля усопшего будет исполнена.

— А у нас как-то по-другому? — волновалась Марина Павловна.

— У нас по закону после смерти человека все переходит его детям, супругу или супруге и родителям, они первые, кто претендуют на наследство, — продолжал просвещать жену и детей Вячеслав Викторович.

— Мы же еще не хороним бабулю! — возмущался Евгений.

— Ну конечно нет, мы просто обсуждаем законы, — говорил Вячеслав Викторович. — Мы желаем нашей бабуле долгих и счастливых лет жизни, так ведь?

И все члены семьи вторили ему хором:

— Конечно, мы желаем нашей бабулечке долгих и счастливых лет жизни.

— Мы же дружная и счастливая семья и любим друг друга, — резюмировала Марина Павловна.

И Ивановы принялись ужинать.

Прошла неделя. Бабушка не выходила на связь и никому по-прежнему не звонила. Зато каждый член семьи по очереди звонил ей.

— Бабуля, тебе не нужно продукты привезти? — волновался Евгений.

— Нет, спасибо, дорогой, я заказала себе еду из ресторана «Кавказ», ну такие вкусные у них шашлыки, внучек! — отвечала Ирина Викторовна.

— Бабуля, может, пойдем погуляем? — предлагала ей Юлия, которая практически никогда не звонила бабушке.

— Мам, ну ты там как? Может, на этих выходных приедешь к нам? — беспокоилась Марина Павловна.

— Не знаю, — отвечала бабуля, — мы на этих выходных с Серафимовной идем на концерт Стаса Михайлова, я взяла билеты на первый ряд, какие-то вип-места.

— Ирина Викторовна, может, обследование вам сделаем? Давно не проходили тесты в больнице, надо бы о здоровье подумать, — волновался Вячеслав Викторович, звоня из своего кабинета.

— Спасибо, Слава, я чувствую себя превосходно, — говорила женщина. — Купила себе витамины и много БАДов, как Малышева посоветовала.

— Ну и отлично, мы ждем вас на этой неделе к нам в гости, — продолжал Вячеслав Викторович.

— На этой не могу, я Марине уже говорила, — отвечала Ирина Викторовна.

На выходных бабуля так и не приехала. Зато она нагрянула в дом семьи в понедельник без предупреждения, позвонив лишь, когда находилась у ворот, и попросила их открыть. Ирина Викторовна заехала на роскошном «майбахе» ко входу дома, и водитель помог ей достать какие-то красивые коробки из багажника. Бабушка в модных и ярких брендовых