— Да, это катастрофа, — заявляет Глория и наклоняется ближе, понижает голос до шепота. — У Милли есть во что ее переодеть? А то, я боюсь, вечер пропадет зря.

— Нет, — я мотаю головой, от неловкости все внутри прыгает. — Это ни к чему, правда.

— Не говори глупости, Милли не трудно, — говорит хозяин праздника и кричит через весь двор:

— Милли!

— Не нужно, — я снова принимаюсь махать головой из стороны в сторону. Прядь волос выпадает из высокой прически, и я скорее заправляю ее за ухо. Класс, теперь я еще и растрепанная. Зря я вообще на это согласилась. Я ведь понятия не имею, как надо вести себя на таких вечеринках. — Знаете, я ужасно неловкая. Вдруг испачкаю или зацеплю за что-нибудь. Мне бы выйти, — тараторю я. — Где тут комната для… девочек?

— У нас комната для девочек совмещена с комнатой для мальчиков, — усмехается хозяин, глядя на меня с жалостью, будто я потерявшаяся собачонка.

— Я ее провожу, — говорит Глория, хватает меня под руку и уводит в роскошный особняк, почти полностью сделанный из стекла. По дороге хватает бокал шампанского с подноса официанта и пихает мне в руки. — На, выпей и расслабься. Да что с тобой?

— Я ни разу не была на таких мероприятиях, — оправдываюсь я. — Не могу взять чужую одежду. Я даже не знаю эту Милли.

— Милли — его жена. Она чудесная женщина и одевается, как Богиня, — объясняет Глория и кидает на мой бокал многозначительный взгляд. — Пей до дна, иди в туалет и приводи себя в порядок. А потом снимай это ужасное похоронное платье и жди меня. А я возьму у Милли наряд по симпатичнее. Идет?

Я мнусь на месте, склоняю голову к плечу и подгибаю ноги.

— Ну…

— Не ломайся, чего ты как девочка?

— Ладно, — сдаюсь я. — Я так плохо выгляжу?

— Ты выглядишь, как девственница, — говорит она. — Здесь это не уместно. Другое дело в церкви на воскресной службе. Но мы же не в церкви, так?

— Так.

— Ты пришла сюда развлекаться, так?

— Да, — киваю я. — Так.

— Иди, — она указывает пальцем на уборную. — Я постучу.

— Хорошо.

Я закрываюсь в ванной, смотрю в зеркало на свой жалкий вид и глубоко вздыхаю, вспоминая, сколько тоскливых вечеров провела в мечтах о сегодняшнем дне. И что? И ничего. Колени дрожат, будто я пробежала марафон, а сердце готово из груди выскочить. А теперь меня еще и в чужой наряд хотят нарядить, будто куклу. И все от того, что мой папенька решил, что двадцать первый век с его законами не для него и не для его семьи. Контроль ослабнет только после замужества. Да и ослабнет ли. Кто знает, какого мужа он мне выбрал. Может, он такой же тиран или того хуже драчун и бабник.

Ну все, хватит! Сидеть в ванной и жалеть себя можно до бесконечности. Но я не должна забывать, для чего вырвалась на свободу. У меня есть всего два месяца, чтобы наверстать упущенное. Каких-то шестьдесят дней с небольшим. Потом знакомство с женихом и свадьба. Эти дни я буду вспоминать до конца своей жизни.

— Ну, что? — спрашиваю я свое отражение. — Поехали?

Не без труда расстегиваю вредную застежку, протянувшуюся вдоль позвоночника от шеи и до самого копчика. Вылезаю из платья и аккуратно вешаю его на крючок для полотенец. Вот сейчас как оторвусь…

Но черный сплошной классический купальник говорит мне, что оторваться не получится. На внимание прекрасного принца рассчитывать не стоит. Среди толпы удивительно красивых девушек в пляжных бикини меня никто не заметит. А этот строгий заворот на моей голове подействует ни хуже пояса верности. Я, конечно, не собираюсь с кем-то сегодня спать. Или вообще не собираюсь. Но легкий флирт мне бы не помешал.

Я принимаюсь выковыривать из прически уйму шпилек и заколок-невидимок, достаю пластиковый футляр, призванный сделать мою прическу выше, хватаю расческу и принимаюсь приводить в легкий беспорядок залаченные до состояния скульптуры волосы на моей голове. Это ужас. Волосы принимаются магнититься и разлетаются по комнате, как у ведьмы. На глаза наворачиваются слезы. Черт!

Стук в дверь. Слава Богу!

Я распахиваю ее и затаскиваю Глорию в ванную. В руках у нее какая-то розовая тряпочка. Она оглядывает мою прическу и выдает:

— Господи, — изящно хватается за грудь и досадно цокает. — Я рада, что ты избавилась от этой монашеской прически, но теперь не лучше.

— Знаю, — ною я, едва сдерживая слезы. — Что мне теперь делать?

— Так, без паники, — отрезает Глория. — Подотри сопли, а то еще и косметика растечется.

— Она водостойкая. Это же вечеринка у бассейна.

— Все равно, не реви. А голову придется помыть.

— Я буду вся мокрая!

Она протягивает мне купальник и говорит:

— Это вечеринка у бассейна. Никто не заметит.

Глава 4

План такой: мы выходим к бассейну с видом стервозных львиц, у которых все схвачено, Глория толкает меня в него, я выныриваю и смеюсь, и все понимают, почему я мокрая. А еще все подумают, что я веселая. Все просто, как математика в младшей школе.

Перед выходом из ванной комнаты Глория дает мне напутствие:

— Помни, ты без пяти минут замужем. Выбирай неженатых парней, чтобы не спровоцировать скандал. Тут все друг друга знают. И ни с кем не встречайся дважды. — А потом пихает мне в руку презервативы. — И будь осторожна.

— А это зачем? — удивляюсь я. — Я не собираюсь спать с первым встречным!

— Мы все не собираемся спать с первым встречным, — фыркает она и закатывает глаза. — Но иногда все равно спим.

— Со мной такого не случится, — уверенно говорю я. — Я не стану вступать в интимные отношения с парнем, которого едва знаю, и с которым никогда больше не увижусь.

— Все равно возьми, — настаивает Глория. — На всякий случай. Я старше тебя на целый год и в разы опытнее. Поверь мне.

— И куда я должна их положить? — Я тычу пальцами в розовое мини бикини. Оно настолько крохотное, что даже в лифчик ничего не запихаешь.

— Ну, да, — соглашается Глория и пихает презервативы в мою сумочку.

— Сумочку мочить нельзя, — напоминаю я. — Там смартфон, вдруг папа позвонит.

В ответ она закатывает глаза и запихивает мою крохотулю в свою пляжную спутницу.

— Все, готова?

— Да, — киваю я, нервно жуя губы, будто собираюсь устраивать концерт.

Мы выходим из ванной комнаты. Я прячусь за спиной Глории, словно что-то собираюсь украсть. Купальник на мне такой откровенный, что я чувствую себя совсем раздетой, а с длинных светлых волос стекают потоки воды.