могилу. Одним ударом двух зайцев. Я закатываю глаза. Нет уж. Папа у меня, конечно, тот еще тиран, но семья есть семья. Ее не выбирают и любят, несмотря ни на что.

— Только смотри, чтобы папочка не узнал, — говорит Николь, будто читает мысли. — Тогда он точно тебя вышвырнет.

— Или умрет от инфаркта. Но ты же поможешь мне встать на ноги, если я просто откажусь? — с надеждой спрашиваю я.

— Увы, дорогая, все мои кредитки оформлены на Ксандера. Контроль над бизнесом перейдет ко мне, только если он подаст на развод. Если я подам, все достанется ему.

— Черт, — тяну я и в бешенстве подпрыгиваю на шезлонге. — Это же не честно!

— Найди другого жениха, — предлагает Глория. — Я вот себе нашла, и хоть папи не одобрил, преданное мне все равно собрал.

— С нашим такое не прокатит, — говорит Николь. — Ты его плохо знаешь. Моего мужа он любит больше, чем меня.

С мистером Брэдфордом младшим, уверена, будет тоже самое. Я тяжело вздыхаю и откидываюсь на шезлонг, ляпаю на глаза патчи. Сейчас напитаем кожу всякими полезностями, потом поедем в салон красоты и наведем марафет, чтобы вернуться вечером домой и никого не порадовать тем, какая я красивая.

— Сегодня вечеринка у бассейна одного моего знакомого, — говорит Глория. — Пойдем с нами. Развеешься, может, познакомишься с кем-нибудь.

— Папа не отпустит, — вздыхаю я.

— А тебе сколько лет? — фыркает Элис. — Дай-ка посчитаю… — она загибает пальцы, подсчитывая в уме. — Ого! Да ты уже три года как совершеннолетняя. Тебе во сколько подгузники менять? Я привезу тебя домой до того, как превратишься в тыкву.

— Не смешно, — фырчу я в ответ. — Будь ты на моем месте, так бы не шутила.

— Это точно, — поддакивает Николь.

— А если я Ника попрошу за тебя поручиться? — вдруг встревает Глория с хорошей идеей.

Ник — это ее жених. Я снимаю патчи и с интересом приоткрываю глаза.

— Я так поняла, твой отец доверяет мужикам, — продолжает она, — Ник без пяти минут женат. На мне, кстати говоря. Мы заедем за тобой в девять, заберем на частную вечеринку, типа к нам на помолвку, — она очерчивает в воздухе кавычки, — а часов в двенадцать отправим домой на такси. Он будет знать где ты и почему вернулась под шафе.

Я перевожу взгляд на сестру. В отличие от меня, она в ссылку не попала. Училась в родном городе в престижной, но смешанной школе. Так уж вышло, что отец не считал, что ее надо исправлять строгим английским воспитанием. Это я та самая паршивая овца в семье, которую без кнута в человека не превратить. Потому можно с уверенностью сказать, что Никки куда лучше знает папу.

— Сработает?

Николь поднимает вверх оттопыренный большой палец. Я победно вскидываю вверх кулаки.

— Ура! Вечеринка-вечеринка-вечеринка!

До сегодняшнего дня я отрывалась на молодежных тусовках всего однажды — на девичнике сестры прямо перед ее свадьбой. И не хочу, чтобы следующая была моим девичником, и тем более не хочу, чтобы это случилось в последний раз в моей жизни.

— Папочка, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, я буду очень хорошей девочкой, — тараторю я в трубку по громкой связи.

— А Николь там будет? — спрашивает отец.

— Да, конечно, — врет сестра. — Я за ней присмотрю.

На заднем плане слышится мамин голос:

— Дай ей денег на такси и подарок.

— Это же еще не свадьба, — отвечает папа, прикрывая рукой трубку.

— На помолвку тоже подарки дарят, — отрезает она.

— Хорошо-хорошо, — он убирает руку и голос снова звучит четко. — Заедь домой после салона.

— Хорошо папочка, целую, — говорю я и сбрасываю звонок. А потом прыгаю от радости, как малолетняя девчонка.

В такие моменты мне до смерти трудно чувствовать себя взрослой. Все мои подруги, — а точнее подруги сестры, потому что мои остались в Англии, — давно пережили все этапы подросткового бунта. Мне же кроме усердной работы над аттестатом и дипломом из всей юношеской романтики досталась пара трогательных переписок с таинственными незнакомцами. Один из них оказался до умопомрачения очаровательным. Мистер Инкогнито. Так он себя и называл.

Он американец, как и я, но в каком именно городе живет, так и не признался. Но самое обидное: когда я написала, что возвращаюсь домой, он перестал мне отвечать. Не скажу, что мое сердце разбилось. Я реалистка и прекрасно понимаю, что мистер Инкогнито назвал себя так неспроста. Я даже представляла его толстым стариком, претворяющимся молодым красавцем, чтобы моя к нему привязанность не переступила грань. Это помогло.

Но кем бы он ни был, я благодарна ему за то, что он скрасил мои унылые серые будни в пансионате. Благодаря ему я даже умудрилась заочно лишиться невинности, ни с кем реально не встречаясь. И хотя реальная девственность еще при мне, в фантазиях и в нашей переписке я уже стала настоящей женщиной.

От этих мыслей щеки обжигает стыдом. Я закусываю нижнюю губу и стыдливо прикрываю лицо руками.

— О, Боже мой, — тихо срывается с губ. Адель все-таки плохая девочка.

— Все в порядке, Эдди? — спрашивает Николь, и я киваю, едва сдерживая улыбку.

— Я немного расфантазировалась, — и хихикаю, как дурочка.

— Так-так, — грозит она мне пальцем. — Попридержи коней. Я за тебя сегодня поручилась.

Глава 3

Боже, от одного взгляда на этот роскошный бассейн, шезлонги, коктейли и декоративные статуи по бокам дрожь берет. Мой отец англичанин и минималист. Наш бассейн похож на выкопанную в земле прямоугольную дыру, заполненную водой. Один в один, как в моей закрытой школе для девочек. Роскошью и не пахнет. Здесь же явно живет американский принц. По бокам выращены декоративные пальмы, всюду цветные огни. А сам бассейн имеет причудливую форму, несколько ступеней глубины, цветную подсветку и море самых разных матрацев и надувных игрушек для плавания.

А люди здесь — настоящие звезды. Я неловко притираюсь спиной к одной из статуй. Ощущение, что я одета слишком просто и выгляжу слишком глупо, не покидает. Платье до колен со скромным вырезом, без рисунка, оборок, рюш. Украшения мелкие, а купальник под ним сплошной. Будто на похороны пришла.

— Чего встала? — возмущается Глория, хватает меня за руку и тащит к хозяину праздника. — Пошли знакомиться.

Звезда праздника одет в классический гавайский костюм. Загорелый, как спасатель Малибу, и красивый, как ангел, озаряет пространство очаровательной улыбкой. Голубые глаза искрятся под высветленной кудрявой челкой, на шее леи из искусственных орхидей, надушенное божественным и явно безобразно дорогим ароматом.

— Миледи, — говорит он и целует мою руку. — Вы очаровательно скромны, но боюсь в этом наряде вам будет сложно оценить все прелести