Куцый открывал грузовику посадочный шлюз, вручную выгружал ёмкость с кормом. Пилот-возчик (тоже породы помощников), недоверчиво оглядываясь на Куцего, тайком обменивался чем-то со стариками. После этого грузовик взлетал.

Шло время, и понемногу Куцый всё же ухитрился найти общий язык со смотрителями музея. Они, наконец, уяснили, что прибытие нового помощника не связано с их ликвидацией, и отнеслись к Куцему более благосклонно. Как и все помощники, помимо официального номера, они имели прозвища. Одного звали О-347,4-АК по прозвищу Хмурый, другого – УА-4581,5-УЕ по прозвищу Муторный. Прозвища им вполне соответствовали. Оба прожили здесь всю свою помощничью жизнь, в которой не происходило ничего. Оба считали, что в жизни им повезло: биотехники, не говоря уж о Высших, находятся далеко, никто ничего не указывает, никто работать не заставляет – чего ж лучше! А то, что Куцему скучно, так это он просто молодой и глупый, жизни не знает. А кроме того, кое-какие развлечения есть и здесь.

– Так уж и быть, держи кусочек вот этого, – как-то в порыве дружеского расположения сказал Куцему Хмурый. – Держи и помни мою доброту. Да не пялься на это, как придурок! Между ладонями покрепче зажимай, чтоб всасывалось! Очень забористая штучка, не пожалеешь.

– А что это? – полюбопытствовал Куцый.

– Всё тебе надо знать! Растение это. Лишайник. Растёт летом на экваторе Ктумы. Знакомый возчик собирает его там и привозит в обмен на кое-какой хлам из музея, который он тоже где-то на что-то обменивает. А хлама здесь на наш век хватит.

Куцый теоретически знал, что растения – это неосознающие себя биологические организмы. Но воочию видел растение впервые. Он с опаской сжал в ладонях хрупкий бурый комочек. Куцый и не подозревал, что способен чувствовать вкус (корм вкуса не имел). Но рецепторы ладоней вкус распознали. Сладковатый и довольно мерзкий. Лишайник впитывался быстро, по телу расходились жаркие волны. Всё вокруг закружилось, поплыло, проваливаясь и одновременно взлетая. Вдруг Куцый ощутил себя точкой. Точкой, окружённой сиянием. Его тело валялось в пыльном музейном мраке среди древних приборов. А точка… Точка – он знал это абсолютно – точка была свободна! Будучи точкой, Куцый мог проходить сквозь толстые пористые стены природного спутника, мчаться без преград в космических просторах, проникать пространство и, возможно, даже время… Эта точка была равна самим Высшим! Да что там Высшим – Высочайшим!

А после всё закончилось. Куцый очнулся в своём теле, казавшимся теперь таким тяжёлым, неуклюжим, несовершенным. В жалком, разреженно-белковом теле искусственно созданного существа…

– Ну, и как оно? Понравилось? – рядом были Хмурый и Муторный. Оба такие же тяжёлые, влажно-белковые. – Чую: с первого раза распробовал. Только не вздумай кому-то болтнуть про лишайник, а то – всё. Конечно, начальство, а тем более Высшие, здесь редко шляются, а всё ж бывают иногда. Кстати, насчёт них: передали, что скоро должна сюда прибыть экскурсия. Молодёжь Высших будет осматривать древний исторический объект. Будет вести лекцию кто-то аж из самих Высочайших, жутко-жутко важный. Если что не так – нам хана. А лишайник – даже мыслей о нём чтобы не было: Высочайшие, они и мысли запросто распознают.

Глава 5

Экскурсия ожидалась вот-вот. Хмурый и Муторный облачились в чистые комбинезоны с эмблемами музейного ведомства, лишайник не употребляли, в приятную кому не впадали. Такой же комбинезон выдали и Куцему. Лишайник был спрятан, как секретнейший документ. Подлатали древний примитивный рубильник, подключили к старенькому генератору, и помещения осветились слабым мерцающим светом. Куцый тщательно стирал пыль с древнейших приборов и развалившейся мебели. Ожидая прилёта чего-то, похожего на знакомую ему грузовую посудину, он до блеска отмыл швартовочную камеру-переходник и ликвидировал с помощью какого-то средства пятна коррозии.

Но никакой корабль не прилетел. Просто постепенно в центральном помещении спутника-музея стали проявляться проекции Высших. Сначала, как едва заметные тени. Затем тени, казалось, обретали плоть. Но, разумеется, это лишь казалось: плоть экскурсантов была очень далеко. Постепенно центральное помещение музея заполнилось четырнадцатью проекциями. Оно и понятно, не могут же Высшие лично посещать такую запущенную пыльную дыру, если у них есть возможность посетить её в проекциях, несущих их сознание, их личность и даже внешний вид. Высшие – они на то и Высшие, что, живя в сверхкомфортных условиях своих искусственных платформ, могут проецировать свои образы во многие точки Системы Светила и на короткое время переносить в них своё сознание.

Куцый смотрел во все фасетки своих глаз: настоящих Высших – немногочисленных потомков древнего вида людей – он не видел ни разу, даже в проекциях. О них тайком перешёптывались биотехники, надзиратели, помощники. Их смертельно боялись, им завидовали и, может, в тайне ненавидели. Потому, что Высшие – это власть.

Сгорая от любопытства, Куцый разглядывал их. Ростом намного выше помощников, представители древнейшего вида людей были тонки и изящны. Лица (насколько можно было разглядеть в полупрорачных проекциях) с большими раскосыми широко расставленными глазами, тонкими губами. Тонкие заострённые уши на удлиннённых головах. Кровь на основе гемоцианина придавала коже Высших синеватый цвет. Длинные волосы струились по плечам, а у некоторых собирались в сложные причёски.

Куцый давно расспрашивал, кого только можно об их жизни (за что крепко получал от надзирателей), копил в памяти слухи и сплетни о них. Из обрывков сведений Куцый знал, что у Высших зачем-то есть такая странная тенднция, как мода, изменениям которой они придают значение. Нынче у них в моде строгие удобные одежды пастельных тонов, в которой и проявились их проекции. До этого, наоборот, насколько стало известно Куцему, было модно нечто развевающееся, с ореолами ионизированных частиц. Для чего это всё надо – Куцему понять было не дано.

Но самым интересным был лектор – уже даже не Высший, а сам Высочайший. Об этой категории лиц простые помощники не то, что говорить, думать-то опасались. Высочайшие являлись ещё более важными фигурами в Иерархии, чем Высшие. Они уже не имели белкового тела и не испытывали в нём нужду, хотя при случае могли воспроиводить его видимость.

Благодаря успехам генетики и медицины молодость людей древнего вида, длилась невероятно долго. Но всё же она заканчивалась. Средний возраст тоже длился долго, был допустимым и уважаемым. Но старость и, тем более, дряхлость считались унизительными и недостойными сынов и дочерей древнего вида. По окончании молодости и зрелости их сознания переводились на электромагнитные волновые поля. И продолжали бытие в виде замкнутого потока энергии и информации. Ходили среди помощников слухи, что Высочайшие нуждаются в энергии