Пока она боролась с желанием догнать Шурика, тот уже скрылся из виду. На улице окончательно стемнело и резко похолодало. Порывы ветра толкали ее в спину, прогоняя прочь. Укутавшись в шарф, Катя торопливо зашагала к остановке. Тут же заморосил дождь, словно учуяв самый подходящий для себя момент. С досадой она вспомнила, что забыла зонт в редакции. Пришлось спасаться поднятым воротом пальто.

Добежав до остановки, Катя кое-как протиснулась под козырек. Горожане толпились на маленьком пятачке, толкаясь и стараясь занять спасительное место, до которого капли не достанут. Заполненные автобусы с трудом открывали двери, чтобы избавиться от старых пассажиров и впустить новых. Людская суета доходила почти до паники, как будто осенний дождь приравнивался к катастрофе.

Подъехал очередной автобус, похожий на жестяную банку с килькой. К нему хлынула целая толпа «рыбешек» и тут же исчезла внутри. Осталась только бабулька, которая раздумывала, кому первой оказаться в салоне – ей самой или необъятной сумке. Жестянка на колесах дернулась, грозясь уехать. Старушка с наскока покорила подъем и затянула баул за собой. Автобус лязгнул дверями и тронулся, не заметив, как что-то, цепляясь за ступеньки, шлепнулось в лужу.

Казалось, никто, кроме Кати, не увидел этого. Она сделала пару шагов и прищурилась, пытаясь различить в мутной воде упавший предмет. Книга! Не задумываясь, Катя выудила ее из лужи. Ветхому сборнику стихов и так досталось сполна, а теперь, намокнув, он выглядел не лучше половой тряпки. Совершенно безнадежная вещь, выбросить которую, однако, стало жалко.

Уже сидя в душном салоне, Катя пыталась просушить страницы бумажными салфетками, что нашла в сумке. Положив книгу на колени, она бережно перебирала непослушные страницы. На них не встретилось ни одной буковки: только разбухшая бумага, как если бы чернила смыло водой. Что-то зловещее таилось в этом: Катя будто смотрела в пустые глазницы. По коже пробежали мурашки.

Она захлопнула книгу и спрятала между сиденьями. Осмотрелась: не заметил ли кто? Поймала любопытный взгляд пассажира напротив. Щуплый, остроносый тип наблюдал за ней из-за стекол квадратных очков. Он напоминал птицу, которую завернули в плащ, поэтому чужими казались руки, торчащие из широких рукавов, и ноги в ковбойских сапогах. В тонких, похожих на птичьи лапки, руках тип держал книгу, прикрыв ею нижнюю часть лица. Кате стало не по себе. Точно уловив ее мысли, незнакомец отвел взгляд. Но это не успокоило Катю – на душе остался неприятный осадок.

На остановке она поспешила выйти и смешаться с толпой. Минутная тревога осталась там – на соседнем сиденье грохочущего автобуса, который уносил от адресата важное послание…

Катя в задумчивости провела рукой по зазубринам вырванных страниц, которые торчали из переплета, как оскалившиеся клыки. «Прости», – тихо сказала она и погладила страницу, словно пыталась усмирить разъяренного зверя. В ее выдуманном мире блокнот превратился в нечто одушевленное, способное ощущать боль, злиться и принимать ласку. Двести страниц в переплете – подходящая компания для такой нелюдимой персоны, как она. Катя хранила все свои бумаги: глупая привычка заполнила ящик стола исписанными блокнотами, тетрадками и листами. Они принимали ее любой: радостной и грустной, с новыми идеями и старыми переживаниями.

День выдался скверным, и единственным спасением от реальности было воображение. Катя открыла чистую страницу, аккуратно вывела: «Предисловие» и замерла, собираясь с мыслями. Сколько времени прошло с первой идеи написать роман до этого слова? Катя не могла сосчитать – ей вовсе не нравились числа. Она испытывала трепетную любовь к словам. Еще вчера из-под ее пера выходили только дешевые истории о прорванных трубах и упавшей линии электропередач, а сегодня предстояло вдохнуть жизнь в своего персонажа. Она чувствовала радость, волнение и страх одновременно, точно собиралась на долгожданную встречу с реальным человеком.

…Катя так увлеклась, что потерялась во времени. Даже когда веки отяжелели, она продолжала выводить буквы. Вдруг во сне все идеи и слова потеряются?

Она очнулась с неприятным ощущением. Попыталась пошевелиться, но любое движение отдавалось колкой болью в теле. Опершись на стол руками, она вначале подняла голову, потом, не делая резких движений, выпрямилась. Диагноз: уснула за столом, подложив под голову блокнот вместо подушки.

Она стала мерить комнату шагами, пытаясь размять затекшие мышцы. Проделав путь от стены до стены, Катя выглянула в окно. Ночной мрак уже начинал рассеиваться, предрассветная дымка окутывала громоздкие силуэты домов и тощие деревья, почти сбросившие листву. Тишина спящего города ласкала уши. Ни одной проезжающей машины, ни единого звука… Это было короткое время, когда природа становилась здесь главной.

«Мы возводим бетонные глыбы, ездим на пыхтящих железках, до глухоты слушаем пластмассовые коробки – и всё для того, чтобы отгородить себя от природы. Заменяем натуральность искусственностью, а искренность – лицемерием. Мы не знаем меры, все строим и строим: вначале стены домов, затем стены друг между другом, а потом – крепости внутри себя». Катя улыбнулась своим мыслям и вернулась к блокноту, чтобы записать их.

Взгляд остановился на последнем тексте, который она прилежно дописала до конца, прежде чем уснуть за столом.

Предисловие

Я смотрела в его голубые глаза и думала: «Интересно, что сейчас творится у него на душе?» Мне хотелось узнать его, чтобы понять, и понять, чтобы полюбить.

Если бы можно было заглянуть в душу, что бы вы увидели? Цветущий луг, бушующее море или бесконечные галактики с хвостатыми кометами? Умиротворение и беспокойство, смятение, грусть и смелые мечты… каждая эмоция, мысль, чувство отражается в нашей душе, как в зеркале. Скажи, что ты счастлив, — и я представлю, как в твоей душе распускаются цветы; признайся, что тебе грустно, — и я увижу, как в твоей душе идет дождь.

Давай вообразим, что в душу действительно можно заглянуть. Вот ее обитель, вот дверь, куда можно постучать, вежливо спросив разрешения войти, или бесцеремонно распахнуть ее, оправдав свою наглость любопытством. Вот слышен скрип этой воображаемой двери, и ты, наконец, можешь увидеть, что там. Так что же?..

Когда я стучалась к нему в душу, мне приходилось долго ждать разрешения войти. Я в нетерпении топталась на пороге, дрожа от холода, и вслушивалась в каждый звук, чтобы не пропустить его голоса. Иногда он просто приоткрывал дверь, и я могла видеть лишь мрак за его спиной. Порой он и вовсе отказывался открывать, притворяясь, что не слышит меня. А случалось и так, что он, забывшись, радостно распахивал дверь передо мной и приглашал войти. В такие редкие моменты я несмело переступала порог и смотрела, смотрела, смотрела — чтобы не пропустить ни одной детали, чтобы успеть разглядеть как можно больше…