Александр поднялся, помог Любимовой. Защищая голову от удара, она инстинктивно жалась к нему, не замечая, как кровь стекает ей на плечо.

— Саша! — закричала Дарья и вмиг оказалась рядом, хватая за раненую руку. Пальцы невесты мгновенно окрасились красным.

Внезапно время замерло. Секунда недоумения прошла, и яркая вспышка ослепила глаза. Мир вокруг менялся.

Дарью оглушают удары сердец. Звон падающих приборов, возгласы коллег и шипение Максима превращаются в фон. Слух выхватывает прерывистое дыхание жениха и срывающийся шепот Рады. А внутри рождается мелодия, едва различимая, с каждым вздохом становящаяся громче, яростнее, мощнее. Она давит, нарушая спокойствие, требует от Дарьи покорности.

Рада вздрагивает. Пальцы хватают запястье Вольного, ногти впиваются, оставляя на его коже красные полумесяцы. Боль канатом сжимает тело, идет кругом голова. Рассудок мутится, чужое могущество врывается в ее сущность. Рада через силу вздыхает и безжизненной куклой льнет к мужчине.

Александр летит в расплавленном вихре. Глаза слезятся, вынуждая жмуриться, смахивать влагу и вновь распахивать веки, боясь пропустить зрелище: блестящие, словно созданные из ртути фигурки плывут в воздухе, движутся, не замирая ни на секунду, живут. Случайное прикосновение к чуду сотрясает, взмахнув руками, Александр падает в пропасть.

— Что делают?!!!

— Уймите же вы их…

— Да держи ты его.

Чьи-то руки дергали Александра в разные стороны, кто-то куда-то тащил. Зарычав, он вырвался, свалился на пол, снова вскочил, отбрасывая стулья. Безумная ярость поглотила его целиком, не оставив больше никаких мыслей. Но постепенно ярость стихла, смытая желанием понять, что же произошло.

— Ну, ты и сволочь! — издалека донесся голос Ремизова.

Александр поднял глаза. Наткнулся на Любимову — девушка едва стояла. Цепляясь за Макса, бездумно смотрела вперед. Словно ощутив взгляд, повернула голову. Густо покраснела, и, зажав рот ладонью, бросилась к выходу. Едва не запнулась, Максим еле успел поймать. Подхватил на руки и вынес прочь из каюты.

На шум заглянул официант, заметил разгром, окровавленного директора и взбудораженные лица остальных участников попойки. Тут же связался с охраной, и буквально через минуту каюту заполнили хмурые мужчины в одинаковой серой форме.

Пока управляющий расспрашивал свидетелей, Вольного осмотрел прибывший чуть позже фельдшер. Он обработал рану, посоветовал не мочить руку и прямо сейчас отправиться отдыхать. К счастью, ничего страшного обнаружено не было, наложение швов не требовалось. Странное отупение подавляло желание сопротивляться, поэтому Александр без сопротивления согласился с доводами врача.

Узнав, что драки не было, а случившееся — досадное недоразумение, охрана удалилась. Администратор извинился за вторжение и, пожелав хорошего вечера, оставил гостей. Только вот впечатление от произошедшего давило, а потому пришибленные сотрудники поспешили расстаться. Вечеринка сама собой закруглилась.

Вольный, ссутулившись, побрел в направлении выхода. Невеста, словно привязанная, поспешила за ним.

* * *

Рада тащилась домой. Сил едва хватало, чтобы переставлять ноги, но не огибать лужи. Оказалось, за то время пока она находилась в ресторане, успел пройти дождь. И сейчас целые озера ледяной воды разлились по тротуару. Впрочем, лужи Раду не пугали, потому, как физический дискомфорт не мешал ей наслаждаться муками душевными. В тугой комок сплелись чувства растерянности, желания и неуверенности.

Рада в полной мере вкусила как безграничную любовь, так и исключительную строгость родителей. Мать, желая единственной дочери стать всесторонне образованной, не ленилась. Постоянно таскала ее на различные курсы и к репетиторам, Раде банально не хватало времени на дружбу, важность представляла только учеба.

Она пыталась протестовать, но сопротивление наталкивалось вначале на удивленный, а после откровенно страдающий взгляд матери и уходило, пришибленное виной. Впрочем, отвоевать кусочек радости удалось после окончания школы, университет, куда она поступила, находился далеко от дома. Вот тогда-то она и оторвалась по полной.

Обладая врожденной способность легко перерабатывать информацию, Рада не утруждала себя зубрежкой и свободное время проводила, так как хотела. Подруги, нескончаемая вереница поклонников, танцы до утра, выпивка. Она могла похвастаться полноценной студенческой жизнью.

Хотя, просыпаясь утром в постели с очередным воздыхателем, Любимова чувствовала некоторый дискомфорт, ощущение неправильности. И все потому, что отец постоянно внушал ей: за каждый поступок человек должен отвечать самостоятельно. Были то лавры победителя или же плеть побежденного, обязательства возлагались на того, кто совершал. Вот только вспомнить, что же она сделала не так, не могла.

Терзаемая разнообразными чувствами Рада доплелась до дома, когда начало светать. И только попав в квартиру, поняла, как же сегодня устала. Бросив одежду в таз, залезла в ванную. Горячи струи хорошо смывали с кожи чужую кровь и непрошеные слезы. После душа, чуть промокнув полотенцем тело, побрела в спальню. Тяжелые сиреневые шторы отталкивали первые солнечные лучи, превращая бледно-голубые стены в синие. Комната дышала спокойствием. И как сосредоточие сонного царства, разметавшись по кровати, спал Максим.

Расстались они по дороге, Раде надоело слушать причитания Ремизова, и она сбежала. На звонки не отвечала, пообещав в сообщении, что придет позже. Макс, считавший виновником происшествия (какого?) Вольного, ни в чем ее не упрекал и смирился с желанием подышать воздухом. Написав в ответ, что будет ждать, не уснет, попросил не задерживаться сильно и не бродить по злачным местам.

Посмотрев на потную тушу в кровати, Рада со вздохом отодвинула руку любовника от края и примостилась рядом. Сон не заставил себя ждать, вскоре она задремала.

Проснулась оттого, что кто-то прикоснулся к ее обнаженной спине. Кожа сию секунду стала необычайно чувствительной. Отвечая на призыв, тело наполнилось приятным томлением. Не открывая глаз, Любимова развернулась. Чужие ладони продолжили изучение, дразня и лаская. Играясь, язык облизал приоткрытый рот, крыльями бабочки прошелся по лицу, спустился к шее. Все ниже и ниже, по груди, животу, бедрам, вынуждая ее раздвигать колени, открываться навстречу прикосновениям. Коварный мучитель двигался медленно, заставляя ее кусать губы, стонать в голос и безумно жаждать, чтобы он, наконец, достиг самой чувствительной точки ее тела.

И вот спустя тысячелетия сладкой пытки это случилось. Рада выгнулась, задыхаясь от наслаждения. Желаемый предел был так близок, еще чуть-чуть, капелька и, она нырнула бы в блаженный водоворот. Вот только коварный мучитель оставил ее прямо на границе: изнывающую, горячую, неудовлетворенную.

— Еще! — простонала она, не в силах терпеть одиночество. — Не уходи!!!

Когда отчаяние готово было поглотить ее всю, приятная тяжесть, наконец, вдавила Раду в матрас.