— Да, конечно, — кивнул Ратушинский, — среди этих шестерыхбольше всего сомнений у меня вызывал Виталий Молоков. Это муж моей сестры. Ониженаты уже восемь лет, у них маленький ребенок. Он пытается заниматьсябизнесом, но безуспешно. Ничего не получается. Все его проекты оказываютсябезуспешными. Есть люди, которым противопоказано заниматься бизнесом. К ним неидут деньги. Они обходят их стороной. Очевидно, Виталий из их числа. Но он всевремя пытается что-то сделать, как-то пробиться. Я, конечно, ему помогаю —из-за сестры, но, думаю, он безнадежен. В первую очередь я подозревал именноего. Даже пытался с ним поговорить. Он очень испугался и клялся, что не могсделать ничего подобного. Знаете, я ему верю. С его куриными мозгами. Оченьсложно продумать такую комбинацию. Он скорее взял бы деньги, чем документы. Ноего я подозревал в первую очередь.

— Он знал, что вы держите в кабинете деньги документы?

— Конечно знал. И про деньги тоже. Он приходил ко мне, и яиногда давал ему небольшие суммы. Он клялся, что вернет, но я до сих вор неполучил ни копейки.

— Он мог войти в ваш кабинет?

— Вообще-то, нет, но если он решился на то, чтобы забратьдокументы, то, наверное, мог. Дело в том, что у нас квартира на двух этажах. Напервом находятся гостиная, столовая, мини-кинотеатр — сейчас это модно — икухня. А на втором — спальни и мой кабинет. Поэтому трудно проследить, ктоименно входил или выходил из кабинета. Любой из находившихся в квартире могнезаметно подняться ко мне в кабинет. Я никогда не закрываю дверь. В кабинетенет сейфа. Я считал, что не нужно привлекать внимание строителей такойкрасноречивой деталью. Обычно документы я храню у себя на работе, но из-затого, что я должен был лететь в Лондон, привез документы домой.

— Значит, Виталий Молоков, — повторил Дронго.

В руках у Вейдеманиса появился блокнот. Эдгаркаллиграфическим почерком вывел имя первого подозреваемого.

— Главный подозреваемый всегда бывает невиновен, — мрачнопошутил Ратушинский, — кажется, так случается во всех детективах.

— Но не в жизни, — возразил Дронго. — Здесь как раз всенаоборот. И вообще преступления совершаются гораздо проще, чем об этом принятодумать. На одного гениального преступника приходится сто дилетантов. Как наодного хорошего бизнесмена — тысяча неудачников.

— Намек понял, — кивнул Борис Алексеевич. — Кто еще васинтересует?

— Все остальные.

Моя жена — Майя Арчвадзе. По отцу она грузинка, по матери —еврейка. Это моя вторая жена. Мы женаты шесть лет. У Майи есть дочь от первогобрака, которая учится в Париже. Должен сказать, что жену я подозреваю меньшевсего. Ей это просто не нужно. И замуж она выходила за меня, а не за моимиллионы. Дело в том, что ее первый супруг умер восемь лет назад в девяностотретьем. К тому времени он успел сколотить состояние в несколько миллионовдолларов, и Майя ни в чем не нуждалась. Кстати, она дважды отказывала мне, итолько с третьего раза мне удалось убедить ее выйти за меня замуж. Я думаю,когда вы ее увидите, то все поймете. Она — потомок известного княжеского рода.Эта женщина абсолютно не способна на мелкую пакость. Она никогда не стала быкрасть документы, чтобы причинить мне неприятности. Это не в ее стиле.

— У вас нет детей?

— У меня есть сын от первого брака. Ему уже четырнадцать, онживет с матерью, моей первой женой.

— Ваш сын навещает вас?

— Конечно. Но если вы думаете, что он мог украсть эти документы,то ошибаетесь. Он с матерью уехал за город, их не было в Москве несколько дней,включая и тот день, когда пропали документы.

— Нет, я спросил не поэтому. Я хотел узнать, какие отношенияу вашей второй жены с вашим сыном?

— Самые хорошие. Она принимает его так, как будто он ееродной сын. Ни одного лишнего слова или жеста. Я же говорю, вам нужно с нейпознакомиться. Она настоящая аристократка, и именно это привлекает в ней болеевсего.

— Она где-нибудь работает?

— Да. Как ни странно — работает. Я много раз предлагал ейбросить работу, тем более что получает она гроши. Но она не соглашается. Сейчасона — руководитель отдела в Институте мировой литературы. Готовит докторскуюдиссертацию. Ей кажется важным добиться успехов самой. Наверное, она так решилапосле смерти первого супруга.

— От чего он умер?

— Онкология. Проклятая болезнь. У них в семье многие от нееумирали. Был цветущий, красивый мужчина — и вдруг за полтора года превратился встарика. Она так много вынесла, уму непостижимо! Возила его в Америку, вГерманию, в Израиль. Ничего не помогло. В последние дни он угасал на ее глазах.Она так измучилась.

— Вы были с ним знакомы?

— Да. И с ним, и с ней. Она мне всегда очень нравилась. Но яне позволял себе глупостей. А она тем более не одобрила бы моих вольностей. Этоне та женщина. Пока мы официально не зарегистрировались, у нас не было никакихотношений. Поверьте мне, это так, хотя мы оба были уже достаточно взрослымилюдьми. Когда мы поженились, мне было около сорока, а ей тридцать восемь. Ее дочеритогда было шестнадцать, а сейчас уже двадцать два года, и Майя говорит, что удевочки есть постоянный друг. Наверное, мы скоро станем дедушкой и бабушкой, —усмехнулся Ратушинский.

— Продолжайте, — попросил Дронго.

— Моя сестра Евгения Ратушинская, супругa Виталия. Она нестала менять нашу фамилию. Моя младшая сестра. По образованию — врач. Работаетв научно-исследовательском институте. У них с Виталием растет дочь. Непредставляю, как Женя терпит своего никчемного мужа. При ее амбициях рядом сней должен был бы находиться какой-нибудь известный режиссер или политик, а неэтот слюнтяй. Но так получилось, и теперь Евгения мучается с ним, пытаясьсделать из него человека. Женя на шесть лет моложе меня.

— Они часто бывают в вашем доме?

— Нет, не часто. Но в тот день мы собирались вместе пойти втеатр. Женя приехала к нам, чтобы мы отправились туда вместе.

— Почему? — поинтересовался Дронго.

— Они не могли встретиться с вами у театра? Зачем нужно былоприезжать к вам, чтобы затем поехать в театр?

— У Жени свои амбиции, — улыбнулся Ратушинский.

— Дело в том, что я вызвал оба своих «мерседеса», чтобы насотвезли в театр, и Женя об этом знала. Ей хотелось продемонстрировать своеположение. Хотя у ее мужа тоже неплохая машина, но это не представительский«мерседес». Вообще-то, с нами должны были ехать соседи по дому, но у нихоказались срочные дела, и я пригласил Женю.

— Они приехали непосредственно перед выездом?

— Нет, гораздо раньше. Часа за три. И где-то через полчасаприехала другая пара. Мы пили чай, скоро надо было ехать в театр, когдаприехала моя секретарша.