— Возможно, — улыбнулась она. — Но вы профессиональныйэксперт, а Борис Алексеевич — бизнесмен, который обязан думать о своейрепутации. Представляете, что могло бы случиться, если бы он предложилжурналисту деньги, чтобы узнать, кто продал документы Лисичкину. Не говоря ужео том, что среди возможных сообщников журналиста мог оказаться близкий нашейсемье человек. Неужели вы думаете, что такой опытный человек, как Ратушинский,пошел бы на такой скандал?

Вейдеманис пристально взглянул на Дронго, словно ему былоинтересно узнать, как отреагирует его напарник.

— Наверное, вы правы, — пробормотал Дронго.

У входа послышались громкие голоса. Очевидно, приехавшийхозяин торопился войти в дом. Он что-то громко говорил водителю, на ходуотдавал указания. И через несколько секунд буквально ворвался в гостиную, гдесидели его жена и гости.

— Добрый день! — громко приветствовал их Ратушинский.

На нем был темно-синий костюм, белая сорочка. Похоже, онпримчался прямо с заседания. Дронго посмотрел на часы. Было около четырех часовдня.

Борис Алексеевич подошел к супруге и поцеловал ей руку.Затем поочередно пожал руки гостям, оглядывая по очереди всех присутствующих.Было видно, что он сильно нервничает. Очевидно, его состояние заметила и МайяАлександровна.

— Принести что-нибудь выпить? — спросила она у супруга. — Тысегодня какой-то запыхавшийся.

— Немного понервничал на работе, — натянуто улыбнулсяРатушинский.

— Я выпью квасу.

Когда хозяйка дома вышла из комнаты, он быстро обратился кДронго:

— Вы успели ее расспросить?.

— Мы немного поговорили.

— Вы не спрашивали ее о Лисичкине? — уточнил Ратушинскийзначительно тише.

Вейдеманис нахмурился. Они с Дронго перетянулись. Обоим непонравился вопрос Бориса Алексеевича.

— Она знает, что документы опубликовал Лисичкин, — сказалДронго.

 — Не понимаю, что вас волнует.

— Она не знает, что мы пытались договориться,  еще тише сообщилРатушинский, оглядываясь на дверь.

— И я прошу вас никому не говорить об этом. Лисичкина уженет, а вам я сказал об этом, чтобы вы поняли мое положение и согласилисьпринять участие в расследовании.

— Поэтому вы так быстро приехали, — понял Дронго. — Вы ведьдолжны были быть здесь в пять часов.

— Да, — мрачно ответил Борис Алексеевич.

— Я вспомнил, что не успел предупредить вас об этом, поэтомубросил все дела и приехал сюда.

— Мне не нравится ваша забывчивость, — сказал Дронго. —Почему вы скрываете от своей супруги ваши переговоры с Лисичкиным?

— Вы же с ней уже говорили, — ответил Ратушинский.

— Неужели вы ничего не поняли? Она представить себе неможет, как можно договариваться с непорядочным человеком. А погибшегожурналиста она считала именно таким. Она бы не поняла, зачем мне нужно узнатьимя вора.

— Странные у вас отношения с супругой, — вмешалсяВейдеманис.

Он сказал эту фразу очень тихо, но Ратушинский его услышал ивздрогнул. Он всегда невольно вздрагивал, когда слышал свистящий шепотмолчаливого напарника Дронго.

— Возможно, — повернулся он к Эдгару,  но это мое личноедело, что следует рассказывать в семье, а о чем нельзя говорить. Или яошибаюсь?

В этот момент в гостиную вошла Майя Александровна. Передавстакан мужу, она села на диван.

— Вы о чем-то говорили? — спросила она.

Ратушинский чуть не поперхнулся.

— Мы говорили об этих документах, — выдавил он, чутьнахмурившись.

— Это становится похоже на навязчивую идею, — улыбнуласьМайя Александровна. — Вполне возможно, что документы попали к журналисту безпомощи людей, которые были в нашем доме.

— Мы с тобой уже обсуждали эту проблему, — возразил БорисАлексеевич, и ты согласилась, чтобы я пригласил наших гостей.

— Конечно, согласилась, — ответила она,  чтобы тебяуспокоить. Я думаю, наши гости сумеют убедить тебя, что в нашем доме бываюттолько порядочные люди.

Ратушинский нахмурился, но промолчал.

— Ваша секретарь будет сегодня? — поинтересовался Дронго.

— Да, — кивнул Борис Алексеевич,  она подъедет к шестичасам. А моя сестра с мужем приедет уже скоро. Они обещали быть пораньше.

— Вы их предупредили о нашем визите? — уточнил Дронго.

— Нет. Мы представим вас, как друга нашей семьи. Как друзей,— поправился Ратушинский, взглянув на Эдгара.

— А супруги Денисенко?

— Они приедут позже. У Миши сегодня дела, — ответил БорисАлексеевич.

— Я говорила с Инной, — добавила его супруга,  она приедетпораньше, а Миша — позже.

— У них две машины? — спросил Дронго.

— Да, — ответила Майя Александровна, Инна хорошо водитмашину. У нее «фольксваген», а у ее мужа «девятка». Иногда Инна подвозит меня,хотя Борису Алексеевичу не очень нравится, когда я сажусь в другие машины. Онсчитает, что меня могут похитить. Хотя в мои годы я уже никому не нужна, засмеялась хозяйка дома.

— Я не был бы столь категоричен,  сразу вставил Дронго,

— Вы настоящий джентльмен, одобрила его Майя Александровна.

Достав пачку сигарет, она вынула длинную сигарету, иРатушинский сразу предупредительно щелкнул зажигалкой.

— Когда пропали документы, в квартире было пять человек, —напомнил Дронго, — если не считать вас двоих. Скажите, кто, кроме секретаря,мог войти в ваш кабинет, Борис Алексеевич?

— Никто, — уверенно ответил Ратушинский, — даже МайяАлександровна не входит туда, если меня нет дома. И Юлия могла войти толькокогда я был в кабинете.

— Да, — согласилась его супруга, — никто без разрешения неможет входить в кабинет Бориса Алексеевича, даже прислуга. Только когда он самразрешает.

— И ваша сестра?

— И она тоже, — подтвердил Ратушинский.

— Вы не проверяли, не были ли знакомы Михаил Денисенко ипогибший журналист Лисичкин? — спросил Дронго.

— Мне не нравятся ваши вопросы, — сказала МайяАлександровна, чуть нахмурившись. Она держала сигарету длинными тонкимипальцами, высоко подняв руку.

— Вы считаете, что среди наших знакомых могут бытьнедостойные люди?