– Давно ты виделась с Власовым?

Ираида Самсоновна отвлеклась от бумаг:

– А почему ты об этом спрашиваешь?

– Твой приятель тебя надул.

– Что за выражение!

– Сколько он взял с тебя за консольный столик?

– Весьма разумную сумму, – дипломатично ответила Ираида Самсоновна.

– Какой бы ни была эта сумма, продав столик, он тебя обманул.

– Пожалуйста, объясни мне, в чем дело! Нельзя безосновательно обвинять человека.

– Основания будут, если ты покажешь эту консоль эксперту. – Надежда взяла со стола ножницы и направилась к двери. – Идем со мной.

Они спустились в гостиную, Надежда присела у столика и царапнула лезвием ножниц по внутренней поверхности ножки.

– Что ты делаешь?! – вскрикнула Ираида Самсоновна.

– Подойди и посмотри.

Ираида Самсоновна подошла и, склонившись над царапиной, спросила:

– Что это?

– Под золочением видна светлая древесина. Это не красное дерево.

– Боже мой…

– А еще на ножках нет следов ручной обработки. Отдай столик на экспертизу, и пусть Власов вернет тебе деньги. Скажи честно, сколько ты заплатила?

– Огромные деньги, – призналась Ираида Самсоновна. – Даже не хочу это озвучивать.

– Ты говорила, что хорошо знаешь Власова. Как же так вышло?

– Мы давно не виделись. – Ираида Самсоновна говорила неохотно, как будто что-то скрывая. – Он долго жил за границей, потом вернулся, чтобы все снова начать в России. Григорий Александрович интересный и талантливый человек.

– Да ты не на шутку им увлеклась, – проговорила Надежда. – Чувство застит тебе глаза.

– О чем ты говоришь? Я абсолютно владею собой!

– Мама, твой Власов – мошенник. Неужели тебе не ясно? И было бы хорошо, если бы за ним числилось только это. – Надежда обернулась: – Виктория! – Когда та подошла, Надежда приказала ей: – Расскажите Ираиде Самсоновне то, что вы рассказали сегодня в моем кабинете.

Виктория сцепила руки, опустила глаза и заговорила ровным, монотонным голосом:

– Когда я готовила кофе для Шимаханского, Григорий Александрович стоял рядом со мной, а потом, когда я отошла к холодильнику, остался стоять возле чашки и кофе.

– Вы обвиняете Власова в убийстве? – В голосе Ираиды Самсоновны прозвучала патетика.

– Виктория говорит лишь то, что видела, – вмешалась Надежда. – Она не делает выводов. Выводы сделала ты сама, потому что они очевидны. Тебе не кажется, что как-то все нехорошо получается? Обрати внимание: все наши неприятности начались с появления Власова.

– Это клевета, и я в это никогда не поверю, – заявила Ираида Самсоновна.

– Отдай столик на экспертизу, – устало повторила Надежда.

В гостиную заглянул охранник:

– Ираида Самсоновна, к вам пришел Власов.

– Пусть он войдет, – сказала Ираида Самсоновна и демонстративно отправилась навстречу Григорию Александровичу.

Не дожидаясь, пока он войдет, Надежда скрылась в коридоре, ведущем на производство.

Коллекционные платья Надежда разглядывала вместе с Соколовым. Она сразу почувствовала, как внутри у нее что-то дрогнуло, и это был верный признак успеха. Коллекция получалась разнообразной и созвучной единой идее, связанной с историческим бальным платьем.

– Необыкновенно женственно, – сказал Соколов.

– Вы видели ткань с новым принтом?

– Ту, что сделали по вашим рисункам? Это восхитительно! У вас уже готовы эскизы моделей?

– Виктория их принесет вам. Начинайте делать лекала.

– Сегодня же приступлю.

– Времени остается все меньше и меньше. Коллекцию нужно сдать на конкурс за два дня до его начала. – Надежда обернулась к Тищенко, который вырезал костюм на своем закройном столе: – Анастас Зенонович, а вы можете потихоньку перебираться в свою закройную.

– Она уже готова? – спросил он.

– Почти.

– Тогда пусть заканчивают, я лучше подожду. Шерстяные ткани не терпят пыли. Потом не отчистишь.

– Что ж, вам виднее. Как ваши дела?

– Стабильно хороши.

– И это не может не радовать, – сказала Надежда, придерживаясь заданной им стилистики разговора.

Заглянув за стенд для оцифровки лекал, она поинтересовалась:

– Что это за мешок?

– Бумажный мусор, – ответил Соколов, – Обрезки лекал.

– А почему уборщица не отнесла их на мусорку?

– По-видимому, не заметила.

– Где она сейчас?

– Помыла пол и ушла.

– А где ключ от черного хода? – Надежда вытянула мешок из-за стенда.

– Позвольте, это сделаю я… – Соколов галантно предложил ей свою помощь.

– Будет лучше, если вы займетесь лекалами, – Надежда отказалась от помощи и снова спросила: – Где ключ от черного хода?

– Висит на гвозде в шкафу.

Надежда взяла ключ и поволокла мешок по коридору в сторону черного хода. Мешок был легким, наполовину заполненным лекальной бумагой. Подойдя к выходу, она отомкнула дверь черного хода и вытащила мешок с мусором на лестничную площадку. Потом спустилась по лестнице, вышла из подъезда и направилась к контейнеру с мусором. Размахнувшись, забросила мешок в контейнер. Внутри мешка что-то дзынькнуло. По звуку было ясно, что это что-то разбилось.

Надежда огляделась и, отыскав неподалеку дощатый ящик, подтащила его к контейнеру. Потом влезла на ящик и достала мешок из контейнера. Она раскрыла его здесь же и, сунув руку, нащупала стеклянные осколки. Подцепив один, вытащила его наружу.

Надежда сразу опознала в нем Кузнецовскую чашку, в которой Виктория подала кофе Шимаханскому. На внутренней поверхности еще сохранился кофейный налет и прилипший осадок.

Вытряхнув из мешка все содержимое, она подобрала с земли все недостающие части и, завернув их в бумажные обрезки, пошла к подъезду.

Войдя на первый этаж, Надежда собралась открыть дверь ателье, но вдруг услышала голоса. Разговаривая, кто-то спускался с верхнего этажа. Она уже открыла дверь ателье, но ее что-то остановило.

Надежда задрала голову и, глядя наверх, слушала голоса. Один голос показался ей очень знакомым. И когда ее нетерпение достигло наивысшего градуса, она увидела этих двоих. Одной из них была Ирэна Валтузова, вторым был Лев Астраханский.

Банальность ситуации оглушила Надежду и разорвала ее душу. Она не желала никаких объяснений, и это была ее принципиальная позиция. Добежав до фойе, Надежда схватила свое пальто и, как была, с осколками чашки в руках, бросилась к своей машине.