Конечно, имелся риск столкновений, но нужно было как можно скорее и незаметнее проскочить охраняемые воды и достичь вражеских берегов к назначенному времени. Однако вскоре на «Адмирале Сенявине» произошла авария в левой машине, из-за чего пришлось сбавить ход сначала до восьми, а затем и до шести узлов.

Флагмех Политовский немедленно отправился на аварийный броненосец, чтобы помочь механикам быстрее исправить повреждение. Но до одиннадцати часов вечера ситуация не изменилась. Флот все так же тащился на шести-семи узлах. Только около полуночи, когда выверенный и просчитанный график движения уже летел ко всем чертям и обсуждался вопрос об отправке задерживавшего эскадру «Сенявина» на Цусиму самостоятельно, смогли дать нормальный ход.

Пока исправляли механизмы на броненосце береговой обороны, к эскадре присоединился «Дмитрий Донской». Уже в глубоких сумерках станции беспроволочного телеграфа всех наших кораблей начали принимать позывные старого крейсера. Сигнал был сильный, значит, и он сам бродил где-то рядом, при этом своими сигналами открывая наше присутствие.

«Донскому» немедленно дали ответ со станции одного из истребителей, как с наименее мощной, к тому же на минимальной искре, с приказом прекратить телеграфирование и указанием своих примерных координат и курса, после чего его передачи прекратились. Но неважная видимость затрудняла встречу. Тем не менее спустя полчаса старый крейсер обнаружили корабли головной завесы, сообщив об этом на эскадру. Вскоре с носовых углов правого борта флагмана показался и он сам.

Ему приказали подойти к борту «Орла» для доклада. Когда крейсер приблизился, первым делом командиру и минному офицеру вставили «фитиля» за использование радио на полной мощности при скрытном движении во враждебных водах и только после этого приняли доклад об одиночном плавании и передали пакет с окончательными инструкциями по предстоящему боевому развертыванию и бою, назначив ему место в хвосте колонны больших броненосцев.

Чтобы компенсировать отставание от графика, скорость увеличили до предельных эскадренных двенадцати узлов. Вскоре дождь начал слабеть и к часу ночи прекратился совсем. Тут выяснилось, что в ливне «Блестящий» и «Быстрый» приблизились друг к другу почти вплотную. Прежде чем они осознали это и успели разойтись по своим позициям, слева показалась какая-то размытая остатками ливневой влаги тень.

Истребители немедленно начали сближение с ней, передавая ратьером на едва угадываемый за кормой силуэт «Авроры» сообщение о контакте. Но еще до того, как морзянка об обнаружении неопознанного судна дошла до эскадры, из радиорубок посыпались доклады о заработавшей совсем рядом станции типа «Маркони». Хотя сразу было ясно, что передача идет японской телеграфной азбукой, с созданием помех произошла заминка почти в три минуты.

На «Апраксине», чья радиовахта по эскадре, согласно расписанию, еще только началась, вышли из строя носовые паро-динамо, вследствие чего меньше чем на полминуты выключился аппарат беспроволочного телеграфа. В момент обнаружения патрульного судна его уже подключили от кормовых электрических машин, так что начальству об этом даже не докладывали. Но он еще только прогревался, так что минный квартирмейстер просто не смог сразу услышать и забить японскую телеграмму. На всех прочих кораблях, как нарочно, никого не оказалось на ключе.

К моменту, когда нежелательное телеграфирование все же перебили своей искрой, подозрительный силуэт уже атаковали оба истребителя. Почти сразу удалось разглядеть, что это небольшой каботажный пароход, не более 450–500 тонн водоизмещения. Он пытался уйти к западу, но был быстро настигнут. После того, как на него сигнальным фонарем передали приказ остановиться, он в ответ начал стрелять из малокалиберной скорострелки, стоявшей под мостиком.

Наши истребители открыли ответный огонь, сразу добившись попаданий. Особенно эффектно на такой пистолетной дистанции работала 37-миллиметровая автоматическая «максимка» с «Быстрого». Ее небольшие почти сплошные болванки смели саму пушку и ее расчет, потом выхлестнули стекла на мостике и разнесли в щепу радиорубку, торчавшую за трубой. В надстройках что-то загорелось. Но проникнуть глубоко под шкуру этого чумазого японца и остановить его они не могли. Только после нескольких попаданий из трехдюймовок пароход начал парить и встал. Обстрел сразу прекратили, воспользовавшись чем, его экипаж начал перебираться в шлюпки.

Миноносцы забрали людей и попытались добить уже сильно горящую посудину несколькими выстрелами в ватерлинию в упор. Но, хотя каждым снарядом его корпус прошивало насквозь, оставляя сразу две подводные пробоины, тонул он медленно. В конце концов, его оставили дрейфовать позади всех, а спасенных пленных немедленно доставили на борт «Орла».

Ими оказались моряки торгового флота, мобилизованные всего полтора месяца назад вместе с пароходом, который назывался «Айя-Мару». От них узнали, что потопленный сторожевик на протяжении всей своей короткой военной службы нес дозорную службу у западного и южного побережья Кюсю. Командовал судном мичман военно-морского флота Миеси, погибший на мостике при перестрелке. С ним были два матроса, служившие ранее сигнальщиками, один на «Акицусиме», другой на «Асаме». Они же обслуживали и орудие, снятое с «Касуги». Один из них тоже погиб, так как стреляли наши в первую очередь по мостику и пушке, а второй получил ранение и контузию и был без сознания.

Судно имело радиостанцию, обслуживаемую двумя мобилизованными служащими государственного телеграфа префектуры Нагасаки. Они оба выжили и попали на допрос в первую очередь. Но толку от них было мало. Кодов они не знали и переговоры со службой береговой обороны вели открытым текстом и условными фразами, по запискам с мостика.

Недавнее телеграфирование «Донского» с этого японца хорошо слышали и даже смогли определить направление на него. В момент встречи с эскадрой «Айя-Мару» вел целенаправленный поиск именно источника этих сигналов. Сообщить об этом кому-либо до начала боя не успели, надеясь сначала прояснить обстановку.

Наткнуться на японский патруль в этих водах никто не ожидал. С одной стороны, засветиться так далеко от цели было крайне нежелательно. Но с другой – это оказалось кстати. После вынужденной задержки из-за неполадок в машинах главные силы не успевали к расчетному времени прибыть в район к югу от пролива Тера, где предполагалось атаковать первые японские дозоры для отвлечения на себя сил береговой обороны и средств наблюдения японской базы, как это намечалось изначальным планом атаки. Для компенсации отставания уже собирались отправить вперед одного «Жемчуга» с приказом потопить любую лохань с максимальным шумом и сразу возвращаться. Хотя это ослабило бы и без того явно недостаточный эскорт броненосных отрядов, все больше углублявшихся в контролируемые противником прибрежные воды, заставить японцев сейчас готовиться к отражению атаки именно с юга нужно было любой ценой и срочно.

Теперь же все эти вопросы снимались сами собой. Даже если телеграмму сторожевика никто не услышал, в ближайшее время пропавшее звено в цепи южных патрулей должны были обязательно начать искать и, соответственно, выяснять причину его исчезновения, что отвлечет внимание от пролива Хирадо и облегчит прорыв десантного конвоя к Сасебо с севера.