он притворное радушие.

— Я же стучу и говорю, что это я! А что ты вдруг закрылся?

— Так не знаю, замок здесь сломанный, а я сплю…

— С молоденькой медсестричкой? — уточнила Цветкова.

— Да один я! Какие медсестрички? — воскликнул Иван Демидович.

Яна прошла мимо него в скромную палату и на самом деле поняла, что в ней больше никого нет.

— Ты спал?

— Ну, спал, конечно! Яночка, ну ты что?

— С тобой все хорошо? Лавр не приходил? — спросила Яна и объяснила, кто это.

— Думаешь, что я головой тронулся? — возмутился Иван Демидович. — Знаю я этого Лаврентия! Мы же вместе с ним ходили!

— Ну я так, на всякий случай, — отвела глаза Яна. — Так он, значит, у вас еще не был?

— У вас? Яна, ты что? Успокойся. А зачем он должен был заходить? — спросил Иван Демидович.

— Значит, он еще у Михаила, что-то долго он у него задержался… — задумалась Яна.

— Так они же давние знакомые, заговорились, наверное, — ответил Иван Демидович.

— Тоже верно, но и твое здоровье можно было бы проверить.

— Да нормально у меня все со здоровьем, что мне будет?

— Да мы тут… — начала было Цветкова свой рассказ, но в палату вошел мужчина в форме врача, и она замолчала.

— Здравствуйте, — поздоровался мужчина и укоризненно заметил: — Ой, да у нас посетители в неурочное время.

— Извините, зашла вот к отцу, как смогла, — извинилась Яна.

— Мне надо капельницу поставить, вы можете выйти? — спросил мужчина.

— Конечно, — смутилась Яна.

— А Илья Иванович где? — спросил Иван Демидович.

— Он… это… приболел, — ответил мужчина, вставляя банку с лекарством в штатив капельницы.

— Иван, а кто такой Илья Иванович? — спросила Яна.

— Вы еще здесь? — спросил у нее мужчина.

— Он мой лечащий врач, — ответил ей отец.

— А вы кто? — встала в коридоре Яна.

— Я его замещаю, — ответил доктор, и Яне не понравилось, как он подозрительно отвел глаза в сторону. — Мне позвать службу охраны?

— Отец, а давно ли тебе ставят капельницы не медсестры, а врачи? — спросила Яна.

— Никогда, — ответил Иван. — Всегда медсестры: Олечка, Полиночка… А где они, кстати?

— На собрании, вену готовьте, — буркнул эскулап.

— Отец, не надо! Отойдите от него! — вдруг закричала Цветкова. — Очень хорошо, что вы предложили вызвать службу охраны! Давайте ее позовем!

— Вы с ума сошли? Вы мешаете выполнению медицинских процедур.

— Яна, не перегибай палку, — смутился заслуженный артист.

Но в глазах у Ивана тоже появилось смятение, он сам не знал, что ему делать.

— Отец, убери руку! — закричала Яна.

— Выйдите немедленно! — огрызнулся врач. Иван Демидович встал с койки. — Вы куда? Ложитесь, готовьтесь к капельнице.

— Нет, — покачал головой Иван Демидович.

— Как это? Вы с ума сошли?

— Она впервые за сорок с… не будем уточнять сколько лет, назвала меня отцом. Я сейчас сделаю все, что скажет моя дочь, — сказал ему Иван.

А смотрел он при этом на Яну, и его глаза светились огнем, который Яна видела у него только на театральных подмостках.

И тут огонь в его глазах резко потух, потому что Иван Демидович получил очень сильный удар под дых мощным кулаком напавшего на него доктора. Иван моментально рухнул на колени и упал лицом в пол, хрипя и задыхаясь. Нападение было внезапным и подлым. Но доктор не остановился на достигнутом и стукнул кулаком по затылку Ивана. Тот моментально затих. Все это произошло настолько быстро, что Яна моргнуть не успела, как врач метнулся к ней и схватил за шею. Его лицо побагровело, изо рта несло перегаром.

— Что же ты за человек такой?! Тварь ты! Чего я еще должен был сделать, чтобы до такой дуры дошло?!

Я же сказал русским языком — уходи! Это непонятно?! Если бы ты ушла, ничего бы не было! Но нет! Открыла свою варежку! И чего ты добилась?! Долговязая выскочка! Да я прикончу вас обоих тогда! Как же вы надоели, что же вы лезете везде?

Уже на первых словах этой тирады злодей схватил Яну за горло, резко толкнул ее невесомое тело, повалил на больничную кровать и принялся душить сильно и неотвратимо.

Яна сразу же почувствовала жуткое напряжение в мышцах шеи, глаза ее затуманились, в голове образовался какой-то вакуум. Как ни странно, в эту минуту она беспокоилась не о своей жизни, а об отце. Иван Демидович лежал на полу без движения, умер он или только потерял сознание? Лже-врач расправился с ним жестоко, бил изо всех сил. Цветкова вдруг ощутила острую жалость к себе, к отцу, к маме. Они все вместе могли быть счастливой семьей, если бы родители вовремя открылись друг другу, сделали шаг навстречу. Но они не ценили то прекрасное чувство, которое было между ними, — любовь, и в результате Яна выросла, не зная ласки родного отца. Как жаль, что жизнь сложилась так глупо.

Цветкова вдруг подумала о Мартине. Она отчетливо поняла, что запутанные отношения с ним — это тоже одна большая глупость. Как же нелепо и бестолково живет она вдали от любимого человека, и как заблуждается он, идя на поводу идиотских общественных стереотипов. Из-за неожиданно свалившихся на нее денег, из-за банального «Что скажут люди?» он отказывается от любви всей своей жизни. Тысячу раз они могли уже воссоединиться, но всегда какая-то досадная мелочь им мешала. И вот теперь между ними стоит отнюдь не мелочь, а сама смерть.

Неужели это конец?

Изображение померкло в глазах Цветковой. Своего душителя она уже не видела отчетливо, он казался ей большой темной тенью. Вдруг Яна заметила за его спиной другую тень — небольшую, даже тщедушную. Можно было бы подумать, что это Ангел, но нет, тень была без крыльев. В руках маленькой тени мелькнула длинная, тонкая палка с набалдашником. Палка соединилась с головой душителя, и он стал как-то уменьшаться. Нет, не сдувался, как воздушный шарик, а просто оседал вниз, уходя из зоны видимости. И вскоре исчез совсем.

Глава тринадцатая

— Доченька! Доченька моя! — услышала Яна дрожащий и до боли знакомый голос.

У нее дико болело горло и раскалывалась голова. Она недоумевала: почему все-таки осталась на том вулкане? Витольд Леонидович и Иван Демидович легко бежали по кромке моря. Вспененные волны всех оттенков голубого цвета накатывали на линию песка, который, словно мозаикой, был выложен разноцветными ракушками. Вот именно по этой кромке двое мужчин и убегали от нее. А вот бежавшая за ними Яна совсем не чувствовала никакой легкости. Ее ноги глубоко увязали в мокром и тягучем песке. Цветкова кричала им вслед, чтобы