– Эй, Август, прочти нам свое новое творение!!!!

И толпа радостно хохотала, считая такой юмор уместным и положение забавным. Что ж, думалось Августу, пускай поэт с меня никудышный, что ж с того?

Входя в свою маленькую квартирку, которая находилась здесь же неподалеку от центрального фонтана. А так как городок их был сравнительно невелик, то и все, в принципе, здесь находилось неподалеку. Он снял свои старые башмаки, пересчитал дыры на носках, вроде все были на месте, и принялся готовить овощную запеканку. Этому его научила его бывшая хозяйка. Будучи еще студентом, он, проживая у одной хорошей семьи на квартире, изучал поварское искусство. Часами мог сидеть у плиты, записывая и запоминая, как хозяйка кладет в кастрюльку разную снедь. И удивлялся, как потом из этого получалось превосходнейшее варево для всей семьи.

Он аккуратно извлек из бумажного пакета, капусту и лук. И принялся было расправиться с ними посредством острого ножа. Как почувствовал на себе, чей – то взгляд. Обернулся… и…..

Посреди комнаты, прямо на кресле качалке, между прочим, его кресле качалке. Важно и скучно одновременно, шмыгая сопливым носом и постоянно покашливая, сидел небольшого росточка господин. Хорошо и со вкусом одетый. С тростью и в черном лакированном цилиндре. Явно великоватым для его головы.

– Как вы сюда попали? – выронив из рук капусту, озадаченно произнес Август.

Вместо ответа незваный гость соизволил перейти сразу к делу. Уж видно так он решил.

– Можете звать меня Нобль, – откашлявшись, представился гость.

– Что же с того? – глупо переспросил его хозяин маленькой квартирки.

– Мне очень импонирует ваш образ существования, – выразительно оглядевшись, констатировал гость, – и я очень увлечен вашим творчеством. Нет, оно конечно бездарно. Но… в нем есть простецкая человеческая искренность.

– Вы имели честь слышать мои стихи?

– Интересный вы человек, Август. Стоило мне завести беседу о вашем творчестве, как вы тут же позабыли про мое здесь пребывание. Но да ладно, уверяю вас это к делу не имеет никакого отношения. А что же имеет?

– Что же?

– А к делу имеет отношение следующее. Если разложить ваши, так называемые стихи, по предложениям. И запросто читать их не как стихи, не ища в них рифм. То получается довольно таки сносное чтиво. Вы никогда об этом не задумывались?

– К чему же вы клоните?

– Я решил сделать вам королевский подарок, – учтиво произнес Нобль. Только вот откровенности ради, не делайте больше глупостей. И не пишите своих стихов так, как писали раньше. Теперь же слушайте меня Август очень внимательно.

Гость сосредоточенно состроил гримасу и продолжил.

– Я подарю вам карандаш. Именно им вы будите писать свои шедевры отныне и навсегда. Но не пытайтесь использовать бумажные листки. У вас определенно ничего не выйдет. Этот карандаш пишет только по женскому телу. И только так. С этого самого момента вы напишете три стихотворения. Всего три. Большего и не надо. В них вы выразите все, что так давно хотели сказать. И ежели сделаете все так, как велю вам я, ваше творчество останется в веках.

– Что же я должен делать?

– Вечером, как солнце склонит к горизонту свой свет. Пригласите с улицы одну из немногочисленных падших женщин, что водятся и в вашем небольшом городишке. Пусть она будет молода и привлекательна. Но не тешьте себя надеждой, удовлетворять свою похоть вы вряд ли будите. Уговорите ее стать для вас открытой книгой. Я думаю, что за определенную плату она не откажет вам, в вашей искренней забаве. И уложив ее на свою постель, пишите прямо на ее коже. Пишите искренне и честно. Чисто и просто. На рассвете выводите ее к городскому фонтану, и, сняв платье, она представит на обозрение ваши стихи. И поверьте, их не только прочтут, их будут шептать, заучивая наизусть.

– Что же я должен вашим карандашом и писать прямо по живому человеку?

– Да, – утвердительно высморкавшись в огромный белый платок, произнес Нобль. И еще не забудьте. Всего три вечера. Три девушки. И три своих творения вы, милый Август, сможете записать и представить там, у фонтана. Так что пишите о самом главном.

Гость привстал с кресла, и учтиво достав из нагрудного кармана, подал хозяину небольшой отточенный остро карандаш. Август осторожно взял неожиданный дар и пристально рассмотрел его. Это был обычный карандаш. Ничем не привлекающий и совершенно не примечательный. Такие, сотнями продаются в лавках, на рыночной площади.

– Что же, приподняв свою огромную шляпу, раскланялся Нобль. – Я вынужден распрощаться с вами милейший Август. Может еще и свидимся?

Нобль еще раз раскланялся и вышел за дверь. А смущенный хозяин квартирки еще долго стоял и вертел в руках карандаш. И ка ему казалось, вроде бы обыкновенный.

Следующим же утром, Август, неторопливо вывел к фонтану, юную Лизу. Так звали девушку, что решила быть для поэта первой из трех. Как и сказал Нобль, она сначала удивилась странному предложению Августа. Но все же согласилась, потому что за все ей было уплачено сполна.

– Дамы и господа, – яростно выкрикнул снующей здесь толпе зевак, поэт. – Я горд, представить к вашему обозрению мое новое стихотворение. Я усердно писал его всю ночь. Соблаговолите же оценить его по достоинству.

Толпа встрепенулась, проявляя не дюжий интерес к происходящему. Многие уже начинали посмеиваться, зная творчество Августа и ожидая расправы над доморощенным автором. Поэт же спокойно подошел к Лизе и одним уверенным движением смахнул с нее легкую накидку.

– Город Надежды, дамы и господа, – уверенно проговорил название своего шедевра поэт и отошел в сторону.

Толпа ахнула, их взору предстал их маленький городок. Он, необыкновенным образом был весь записан на этой прелестной, юной особе. Все его парки и скверы, маленькие и большие домики. Деревья и овраги. От подбородка к животу текла городская речушка. В центре поясницы высился городской храм, неподалеку был и памятник с фонтаном. Каждый видел это, читал и удивлялся. Каждый мог не просто найти здесь свой дом, но и заглянуть в свое же окно. Увидеть там себя, свою семью. И это так легко читалось и чувствовалось, что люди запросто начинали плакать. Каждый читал здесь свою жизнь, видел себя со стороны.

Это выглядело как татуировка, но она жила. Каждое слово на прекрасной девушке не просто читалось, а говорило само за себя. Здесь можно было прочесть и дуновение ветра, и движение маленькой лодочки у причала. Город жил, город двигался, город дышал.

Разговоров об этом было много. Но они разом закончились следующим же утром. Когда поэт по имени Август, вывел к городскому фонтану другую девушку. Люд, ожидающий сенсации, собрался, в напряжении смотря на уверенного человека в поношенном зеленом сюртуке и старых башмаках. И когда Август сдернул с обнаженной девушки накидку. Все и так, без объяснений поняли, что это творение имеет название… Вера!

Тело прелестницы было исписано с ног и до головы. И каждый находил здесь плод своих мечтаний. Кто то видел давно позабытую, свою юность. Другие видели ангелов. Третьи исполнение своих тайных желаний, тех, что просили шепотом у господа Бога, в вечерней своей молитве. И каждый, каждый житель этого маленького городка уносил домой частицу этой веры, пересказывал ее соседям. И те в свою очередь спешили к городскому фонтану, что бы прочесть о своей вере. И только о своей.