от одного конца обрыва до другого и хватаясь за голову, чуть ли не рвав на себе волосы от бессилия.

— Я верю, ты справишься! Ты сможешь, до этого ведь смог! — уверяла я, пытаясь остановить его.

— Нет! — прорычал он, хватая меня и прижимая к машине, в его глазах показалось бешенство вперемешку с каким-то невиданным мне до этого огнем. Клим стиснул мое горло и смотрел в глаза озлобленно, взглядом приказывая согласиться с его мнением. Мне открылось то выражение лица Клима, которое вселяет ужас, не то что страх — сильнейший ужас, что пробирает до костей, заставляя бояться даже взглянуть и испытать это снова. Я сжала его руку и попыталась расслабить хватку, но что могла сделать против него? Воздух перестал поступать, и я вскрикнула, издав на последнем вдохе тихое «кх», и посмотрела на небо. В глазах начинало темнеть.

Его взгляд переменился: показалось осознание; Клим резко оторвал руку от моего горла и быстро отошел, делая большие шаги назад. Я упала на колени, не удержавшись на ногах. Кашляя и как помешанная хватая ртом воздух, посмотрела в сторону Клима: он глядел на свои руки, и на его глазах были… слезы…

— Посмотри, что я чуть не наделал! Снова! — прошептал он и повернулся ко мне спиной, издал такой нечеловеческий крик, после чего согнулся почти вдвое; я почувствовала, как мои глаза начали наливаться слезами. — Все повторяется! Опять! Я снова погружаюсь в это болото! И нет мне спасения! — Клим повернулся ко мне и издалека посмотрел на мое лицо, опустив руки по швам, как беспомощная тряпичная кукла. После чего сделал шаг навстречу обрыву. Мое сердце пропустило один единственный удар. Я не помню, как преодолела дрожь в ногах, только как бросилась вперед, ухватилась за Клима со всей своей силой, что только имела, и потянула назад, из-за чего мы вместе упали на землю.

— Нет, Тамара, я не хочу навредить еще и тебе! — кричал он, не в силах сдерживаться. На его лице было отчаяние. — Дай мне сделать это, тогда все будут спокойны! Раз и навсегда дай покончить со всем! — я стояла на коленях и слушала все это, не понимая ни единого слова из всего сказанного Климом.

— Да пойми же ты! — строго проговорила я, хотя внутри меня так и разрывало от боли — что еще немного, и я снова могу не справиться, опустить руки, и тогда будет покончено со всем пройденным. — Пойми, Клим, — впервые обратилась к нему по имени, из-за чего на лице парня появилась тень какой-то непонятной мне эмоции, — если ты покончишь с собой, мне тут нечего будет делать! Не останется повода жить! — каждый раз понижая голос, говорила я. — Только посмотрев на тебя, я поняла, что не все потеряно! Ты вселил в меня, сам того не осознавая, уверенность, что все возможно! Благодаря тебе я сейчас держу себя в руках и не пускаюсь в бега, только обнаружив на горизонте проблему! Ты это понимаешь?! — в конце, уже срывая голос, прокричала я, упирая свой взгляд в Клима и пытаясь разглядеть в его глазах понимание. — Без примера не будет и надеющегося на то, что все получится, — прошептала я.

— Пообещай мне, что запишешься на прием и хотя бы попытаешься все исправить! — продолжала я, ухватившись за его джинсовку. Клим отвел взгляд в сторону и не смотрел на меня.

— Хорошо. Если ничего не получится, обещай, что забудешь, кто я такой, и покинешь меня, — вдруг выдал он, повернувшись ко мне. Я выпустила его джинсовку из рук, расслабив хватку пальцев. Клим не показывал никаких эмоций, но ясно было одно: он был серьезен. Я покачала головой и встала на ноги.

Я покачала головой еще раз.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать?

Клим с интересом взглянул на меня.

— Тогда уже двух людей одолеет это! Ты понимаешь, что от тебя завишу я? Неужели еще не ясно, что благодаря тебе я стала такой?

— Никто не заставлял тебя привязываться ко мне, — грубо выдал он. Я вздохнула и закрыла рот, почувствовав ком в горле.

Я вытерла рукавом навернувшиеся слезы, присев около него.

— Пожалуйста, не отталкивай меня. Ты сейчас можешь наговорить лишнего, о чем потом можешь пожалеть. Давай просто сойдемся на едином решении, что ты попробуешь, если не получится, то… — я медленно закрыла глаза, — то я… оставлю тебя.

Внутри я, конечно, больше всего надеялась на положительный исход, иначе… и представить трудно.

Клим поднялся с земли и подал мне руку. Я взялась за нее, и он помог мне встать. В молчании мы дошли до машины и поехали обратно в город. Ночь сгущалась, накрывая все пространство своим темным одеялом. Фонари начинали загораться, и я с грустью глядела на них. Мы вместе вошли в подъезд, Клим дождался, пока я закрою дверь, и ушел в свою квартиру. Присев на диван, я убрала волосы с лица. Когда еще в жизни я буду спасать кого-то, а не меня?

***

Ночью я плохо спала, поэтому утром встала, чуть не упав на кровать снова. Сегодня расписание было ужасным, поэтому, чтобы не терять время зря, пока придется ждать первую пару, которая начиналась в двенадцать часов дня, я позвонила Николаю Николаевичу и спросила, нет ли у него окна, когда могла бы прийти. Он ответил, что мне можно подойти к десяти, и я собралась и вышла из дома. Каждый шаг, что я делала навстречу к его кабинету, придавал все больше волнения. Мне нужно было спросить по поводу Клима, который что-то скрывал и отчаянно не хотел говорить об этом.

Сегодняшний сеанс проходил спокойно, и я даже расслабилась после вчерашнего. Но надо было довести дело до конца.

— Я хотела спросить у вас по поводу… вашего бывшего пациента, — сказала я, как только мы с Николаем Николаевичем начали.

Он поднял на меня взгляд своих прозрачных глаз и нахмурился, задумываясь.

— Про какого именно?

— Про… — я остановилась, — про Клима, я не знаю, какая у него фамилия.

— Я понял, кого ты имела в виду. Если это касается наших с ним встреч, то увы, я не имею права разглашать информацию, ты ведь и сама подписывала бумаги конфиденциальности, — огорчил меня Николай Николаевич, записывая что-то.

Я помолчала.

— У него был кто-то, ведь так? — Николай Николаевич снова поднял на меня взгляд и, видимо, понял, о чем я говорила. — Какой-то человек, которого он потерял или что-то сделал такого, что не мог больше быть с ним?

Он вздохнул и посмотрел в окно.

— Может,